Курс валют:
USD 92.5919   EUR 100.2704 
Официальный сайт Момент Истины
о редакции

Выпуск от 09.08.10

Дата публикации: 09.08.2010
Редактор: Островский Николай
Выпуск от 09.08.10
В эфире "Момент истины". В студии, как всегда, в этот поздний час по понедельникам на канале ТВЦентр в студии Андрей Караулов. Добрый вечер. Сельское хозяйство в России. И сельское хозяйство сегодня. Какие проблемы существуют в отрасли. С ответа на этот вопрос мы начнём сегодняшний разговор. Людмила Орлова – генеральный директор ЗАО "Евротехника", г. Самара: 1). Идёт падение производства сельхозмашин. Где-то на 40% от прошлого года. Падение вот такое за год? 1). Да, да. Это кризис виноват? 1). Неэффективное управление сельским хозяйством. Потому что произведено больше зерна. Цены на зерно упали. Затоваренность. И спрос на технику упал. * * * Владимир Николаевич объясните. Я вот этого понять не могу. Богатейший урожай прошлого года. В итоге – падение сельского хозяйства. Ещё раз скажем. Падение производства сельхозмашин на 40%. Много зерна, зерно стало дешёвое, рынок построили. И комбайны вроде как не нужны, трактора сельскому хозяйству. Богатый урожай – национальная катастрофа. Для производителей. Как? Владимир Плотников – член Совета Федерации России, президент Ассоциации фермеров России: 2). Так бывает. Построили так. Как построили так? Секундочку. Вот я читаю официальную справку. "Обеспечение сельских хозяйств тракторами снижается в 3,2 раза, зерноуборочными комбайнами в 3,8 раза, кормоуборочные комбайны в 4 раза. При среднем уровнем износа более 70%. Текущие поставки новых машин не компенсируют выбытие старого оборудования". Это не катастрофа? 2). Ну серьезный аргумент для того, чтобы мы задумались: как мы будем завтра обеспечивать население. Почему, когда много зерна, вот такие проблемы сразу возникают? 2). Потому что цена упала на зерно. А прогноз-то где? Рынки сбыта ведь надо было искать для зерна загодя. Я неправ? 2). Самый главный рынок сбыта – это сама Россия. Потому что мы завозим огромное количество импортного продовольствия. В основном мяса. Поэтому надо всё сделать для того, чтобы перестроить внутреннее потребление. И в первую очередь зерно. Дешёвое. Это супер-ситуация для того, чтобы мы её превратили в мясо свинины и мясо птицы. * * * Если столько зерна в России, богатейший урожай, который некуда деть. Если на Алтае крестьяне сжигают пшеницу. Потому что сжечь пшеницу – такая низкая цена закупочная, – проще, чем содержать, хранить зерно. Миллиард рублей по году тратит Россия только на то, чтобы зерно сохранить. Где же мясо? Почему зерно в мясо не превратили по прошлому году? Объясните. Иван Савченко – вице-президент Российской академии сельскохозяйственных наук: 3). Правильный вопрос. Это немного. А у нас просто пропало животноводство, поэтому стал избыток зерна. То есть даже не урожай? 3). У нас урожаи возросли – это заслуга селекционеров. Российские селекционеры создали уникальные сорта, которых нет в мире. А мяса нет. А почему? 3). Потому что животноводство не развивается. А как это может быть? Корма, зерно есть. Корма есть… 3). А животноводства нет. И вообще, смотрите, птицеводы есть. Производство птицы растёт. То есть, Россия себя полностью обеспечила. 3). Да, совершенно верно. А крупный рогатый скот – сейчас как бы приостановилась динамика падения, но ведь крупный рогатый скот – это очень надо длительное время, чтобы его восстанавливать. Давайте спросим сколько… У нас в Европе Дания, маленькая Дания. Сколько Дания выращивает свиней? 2). Вот у нас в России 18 с половиной миллионов свиней. А знаете в Дании сколько? Сколько? 2). 25 миллионов свиней. Размер Дании, как мы знаем… Маленькой Дании. 2). Размер Дании, как размер Московской области. 25 миллионов свиней. У нас Россия большая – 18 миллионов свиней. Там крупные фирмы вообще запрещены законом. Мы хотя бы одну ферму построили как в Дании? Ни одной фермы нет по Российской Федерации. Да почему? 2). Заходим строить… Да почему? 2). Невозможно построить. То, что сейчас вот захотим – землю не возьмёшь, кредит не возьмёшь, залога нет, куда сдавать нет, цена, по которой будешь сдавать, невозможно определить. Сколько зерна у нас свободного, и мы завозим сегодня, посмотреть, завозим сегодня свинину больше чем в рекордном прошлом году. * * * Так как это может быть? Ведь свои комплексы стали подниматься. Один Омский "Бекон" чего стоит. 2). Эти все свинокомплексы строятся – как инвестор туда заходит… И у них самая главная гарантия – это то, что администрация способствует чтобы землю закупили. И они при строительстве этого комплекса покупают землю – 10–50 тысяч гектар пашни как страховочный элемент. И начинают скупать эти все паи. А потом эти свинокомплексы создают проблему. И когда цена на зерно повышается, они приходят "дайте нам компенсацию на зерно, потому что у нас свинина убыточная". Это там мы идём в новый век. 2). Ну… пришли. В 21-й. Пришли. 2). Пришли. * * * 3). У нас с переработкой не очень-то. Мяса? 3). Совершенно верно. И акционирование, и праватизирование. Всё, что было… Разрушено многое. 3). Совершенно верно. Ну вот сейчас засуха. Самая страшная вещь для сельского хозяйства. В большом количестве регионов объявлено чрезвычайное положение. Мы не знаем каким будет август. Зерна будет мало. Цена будет непомерно высокая. Вроде как крестьянину хорошо. Но на хлеб в магазинах вырастет. Ведь когда было много зерна, нигде, ни в одном регионе хлеб не снизился в цене. 3). Нет конечно. Как это конечно. Рынок построили. Вверх – пожалуйста. Вниз – когда, избыток зерна, булка не пошла. Ни на копейку, нигде. 3). А крестьянин ничего не получил. Но сейчас будет баланс из-за засухи? 3). Я думаю, у нас в России крестьянин всегда почему-то проигрывает. У нас до 70 годов отмечалось примерно за год 150–170 всяких аномальных природных явлений, которые отрицательно действовали на растениеводство. Заморозки, засухи, обильные выпадения осадков. То сейчас мы фиксируем до 300 всяких этих явлений в год. До трёхсот. 3). Да. Это очень опасно. А один год у нас было до 400. Если сложить всё/ Но это не менее опасно. То, с чего начали сегодняшний разговор. Нету у крестьянина денег, падение производства и комбайнов, и тракторов. Быть может будет так, что и убрать-то нечем. Ведь 40% падения – это в сравнении с прошлым годом. Константин Бабкин – президент Союза производителей сельскохозяйственной техники "Росагромаш": 4). Правильно. В прошлом году ещё было падение. И было падение. По сравнению с тем падением новое падение на 40% от того падения. 4). На 40%, да. То есть, мы не с 91 годом сравниваем. 4). /смеется/ Нет. С началом реформ. 4). Да все заводы под ударом. В отрасли ещё три года назад было 100 тысяч человек занято. Сегодня 56 осталось. Стоит "Алтрак" полностью на Алтае, стоит Ростовский комбайный. 4). Да. "Алтрак" – там уже голодовки, невыплаты зарплат огромные. Даже голодовки. 4). "Ростсельмаш" загружен на треть. Снижены очень объёмы производства. Ну что – попахивает действительно катастрофой? Или уже катастрофа? 4). Да. Уже? 4). Уже катастрофа, да. * * * 3). Я думаю, хлеб уберут, хлеб уберут. На "Алтраке" голодают, мы слышим. 3). Но надо имеет в виду: сейчас техника более производительная чем была раньше. Если износ 70%… 3). Хлеб уберём конечно. Никогда крестьянин свой хлеб не оставлял. Это натура крестьянина такая. * * * Мы знаем, что мы получим. Как же можно так не рассчитать всю политику, что падение производства сельхозмашин было 40%? 1). Вы мне эти вопросы…? Ну вы мне объясните. Я не понимаю. Если есть прогнозы, есть НИИ – всё у нас есть для здравого смысла. Вдруг падение, почти половина. Сельхозмашин. Причём по всей стране. Как? 1). Если вы заметили, отчёты министра сельского хозяйства и сотрудников министерств сводится к тому, сколько потрачено средств на создание коровников, покупку коров, приобретение техники и так далее. Падение машин откуда производства такое? 1). Ну нет экономической эффективности. Да как это может быть? 1). Да очень просто. Ведь когда считают, что столько-то куплено коров, столько-то куплено машин, столько куплено всего, а от этого какой эффект. Если эффект хороший, то у сельхозпроизводителя будет прибыль от этого. И он в состоянии будет покупать в дальнейшем – машины, коровы. У вас прибыль есть? 1). Прибыль есть. Понимаете. Мы предприятие небольшое для России. В чём проблема? 1). Потому что цены на зерно низкие – зерно не продаётся. А если зерно не продаётся, то вот вырастили крестьяне, они вложили деньги туда, и они не могут их вернуть. По какой цене государство в прошлом году и в этом покупает зерно у крестьян? 1). Ниже себестоимости. То есть, пшеницу проще сжечь, чем продать государству родному по такой вот цене? 1). На сегодняшний день это так. Ну к этому урожаю надо готовиться. Во-первых, нужно качественное зерно. Для этого нужны технологии. Во-вторых, мы сейчас только заговорили об инфраструктуре и логистике. Что нужно хранилище. Это только сейчас стало понятно? 1). Конечно. 15 лет назад я участвовала в разработке федеральной программы "Зерно". Где мы ставили вопросы о логистике, о хранилище. На каждом сельхозпредприятии, как это везде в мире. Но сейчас понятно, что это надо? 1). Сейчас понятно. Но спустя 15 лет. И мы пришли к этим цифрам, и пришли к этому кризису. В мире зерна не хватает. Голодают целые регионы, Африка. Мы почему зерно-то не продаём на мировых рынках? 1). Проблема в России – не эффективное управление. Министерство. 1). И вторая проблема – это большая коррупция. Вот само перепроизводство зерна – тут нет коррупции. Тут просто не эффективное управление. Девать некуда. 1). Да. Вот потому что не предусмотрели вовремя, не запланировали. Но ведь цена на хлеб не снизилась. Я вот обращаю внимание. Зерно деть некуда, а цена на хлеб не снизилась. 1). Потому что в стоимости хлеба всего 11%… Пшеницы. 1). Да. Пшеница составляет. А всё остальное – накрутки и бензин. 1). Да. Баланс потребности и производства. Это главное. 1). Информационные консультационные центры, которые должны… Они у вас есть? 1). Они у нас есть. Но они не работают так как надо. Я бы создала инновационные центры, где бы отрабатывала современнейшие технологии, разные севообороты, разные гибриды. У нас дремучий век какой-нибудь. 1). У нас да. У нас не знают этих новых технологий. Как переходят на новые технологии, ну, например, в Канаде. В Канаде, вы заедьте в Паноко, например, малюсенький центр. Там вы найдёте кучу всякой литературы. По семенам, по средствам защиты растений, по всяким ноу-хау по сельскому хозяйству. У нас ничего этого нет? 1). Бесплатно. У нас этого конечно нет. У нас наука не финансируется. НИОКР в этом году, – я не знаю, насколько они прошли,– но вот Самарская, например, область один миллион. Если три года назад ну хотя бы 17 миллионов. Я вообще смеялась над нашими НИОКРами. Что такой НИОКР. Ну дают там миллион академии допустим. Они разделят на кафедры. Это значит ровно – написать реферат из Интернета. А НИКОРы нужды для того, чтобы купить современное оборудование, испытать и рекомендовать его. Адаптировать, допустим, если не наше, к нашим условиям, и рекомендовать практикам. Я вот так, например, внедряла технологии точного земледелия. И сейчас они пошли. Георгий Симоненко – генеральный директор ОАО "Кировский завод", г. Санкт-Петербург: 5). Отрасли на грани коллапса на сегодняшний день находятся. Это отрасль, производящая сельскохозяйственные машины. 5). Абсолютно верно. Падение за год сколько? Неужели 40%? 5). Да, до 40%. Причём, относительно 2009 года, когда падение тоже было, те же суммы. То есть, тогда 40 и сейчас 40 по отношению к предыдущему году. 5). Абсолютно верно. Что происходит? 5). Всё, естественно, началось в конце 2008 года, когда произошёл общемировой провал. Это абсолютно понятно… То есть, кризис. 5). Да. То есть, кризис. Тогда в декабре 2008 года Владимир Владимиров Путин провёл совещание в Ростове, посвящённое проблемам отрасли, и был принят целый ряд положительных мер. Таких как выделение денег (??Лосагролизингу, определённых запретительных мер по доступу импортной техники на российский рынок государственного финансирования и так далее. Деньги пошли. 5). Деньги пошли. Пути своё слово сдержал. 5). Да. Меры были выполнены. Основная идея была в том, чтобы дать возможность производителю пережить кризисный 2009 год. И в общем-то мы все держались во внимании того, что в 2010 году ситуация должна измениться. Но сегодняшний день факт такой, что ситуация не то что не изменилась, а становится ещё хуже. Да почему – объясни. 5). Ну проблема системная. Она заключается в цене основного продукта сельхозпроизводителей. Это зерно. То есть, если есть денежка за зерно у крестьян за продажу зерна и государству, и частникам, тогда есть деньги на покупку вашей техники, то есть машин. 5). Да. Абсолютно верно. В этом году государство, увы, ставит 2800 за тонну пшеницы. 5). Есть разные оценки. На сегодняшний день стоимость порядка 3500 за третий класс, но это на уровне себестоимости на юге, и это ниже себестоимости в регионах с более сложным климатом. А как может быть ниже себестоимости? Что за цена такая? То есть, обильный урожай, когда много пшеницы, приводит к тому, что пшеницу проще сжечь крестьянину, чем её хранить, – деньги тратить на хранение, – и потом продать себе в убыток. 5). Подарить голодающим детям Африки – было бы более оптимальным решением на сегодняшний день. Но там речь идёт о доставке – кто платить будет? 5). Да, в этом, собственно говоря, вопрос заключается. Мы в течение многих лет работали по федеральной целевой программе, для того чтобы обеспечить безопасность России, в точки зрения продуктов питания. И одно из целей было достижение полного самообеспечения по зерну. Эта цель на сегодняшний день достигнута, и даже перевыполнена. Мы сейчас потребляем меньше зерна чем производим. Но проблема также заключается в том, что экспортные мощности всегда были заточены на то, чтобы привозить зерно. А на то, чтобы экспортировать, они крайне ограничены, и их надо развивать. И на сегодняшний день оказалось, что такой избыток зерна заперт на ограниченной территории. Что, естественно, давит на цены, и судя по всему, будет давить на цены. * * * 4). Следующий год будет тоже тяжёлый. Может быть потом, когда съедим зерно, которое накопили за предыдущие годы, тогда опять пойдёт выправление ситуации. То есть, у нас не планирование какой-то работы на годы вперёд, а вот живем: огромный урожай – значит мы все страдаем. Засуха – опять пострадали. Ну потом как-то… Потрясающе. 4). Вот боженька помог, и… будем опять жить. Ваше предложение: вот что делать, чтобы отрасль не исчезла сельхозмашин. 4). Россия потребляет зерна меньше чем производит. Значит надо активно поддерживать экспорт зерна. Чем мы вообще не занимались последние 20 лет. Ну биржу создали хотя бы? 4). Она фактически не работает. Не работает? 4). Не работает. Столько говорили, что необходима биржа, выходить на мировые рынки, и биржа не работает. 4). Вот эти зерновые интервенции. Но мы говорили, что это неправильный механизм, неправильно поставленная проблема, и её неправильно решают. Н надо регулировать сезонные колебания цен на зерно. Государство должно регулировать многолетние колебания цен на зерно. Это значит: разрабатывать программы страхования, субсидирование экспорта, мелиорации. Ну ничего этого и не делалось, и сейчас не делается. Надо защищать рынок мяса. Мы половину мяса сегодня везём из-за рубежа. Почему мы не создаём для наших производителей более благоприятные условия. Не защищая их и не субсидируя так же, как субсидируют другие страны. Ну вот кто мне объяснит этот парадокс? Маленькая Дания, да? Почему в маленькой Дании свиней выращивается больше чем в великой России? 4). Ну в Дании 40% доходов фермера – это субсидии со стороны государства. Мы там не можем? 4). Мы, по крайней мере, до последнего времени могли. Вот когда у нас был огромный профицит бюджета. Другое дело – что эти деньги посылались в стабфонд в Америку, стерилизовалась экономика… Но ведь деревня тоже много получила. Разве не так? 4). Она получила больше чем раньше. Но копейки по сравнению с тем, что нужно. Даже с Данией? 4). Конечно. Всё это было недостаточно, и распределялось неправильно, неграмотно. Ну, например, главная статья субсидий сельского хозяйства – это субсидии процентных ставок на кредиты. Вот это, наверно, самая грамотная статья расходов. Но… субсидируемые кредиты доставались крестьян под 8% годовых, притом что в Америке стоимость кредита итак уже полпроцента годовых. Но они ж не могут не видеть – Минсельхоз, – что отрасль погибает. Мы же о полной гибели всерьёз говорим сейчас. Завод Кировский, "Алтрак". 4). Но за год последний у нас в Минсельхозе не было ни одного совещания посвящённого… Ни одного? 4). …сельхозмашиностроению. Ни одного. Государство закупает машины? 5). Государство в этом процессе опосредовано. Это ряд федеральных и региональных льгот на субсидирование первого взноса, ставки процента. Но госзаказа как такового уже нет? 5). Нет. Госзаказа нет как такового. То есть, вы полностью зависите от рынка. Если на рынке вот такие цены за пшеницу… 5). Конечно, экономика… У вас сколько сегодня на Кировском людей? 5). Всего на Кировском заводе работает 6 с половиной тысяч. С населением почти 30 тысяч. 5). Да. А на Петербургском тракторном заводе тысяча 200 человек. И что – на улицу что ли людей? 5). Лично я буду делать всё, что от меня зависит, для того чтобы… А что может директор в этой ситуации? 5). Всевозможное снижение издержек и попытки всё-таки хоть как-то, в каких-то направлениях стимулировать продажи различными способами. Как вы можете стимулировать продажи? 5). Бизнес-ситуация подталкивает думать нетривиально. Например, Ростсельмаш вместе с тракторными заводами экспериментирует: забирая старые, например, комбайн или трактор, и на определённую стоимость снижает первый платёж. Делает первый платёж, например, в Ростсельхозбанк за производителя. А вот такая ситуация, чтобы было понятно, на всех заводах России, производящих сельхозтехнику. Вы все на грани вымирания. 5). Давайте я приведу несколько фактов. В сельхоз.году бывает два пика. Первый – это весенние полевые работы, для тракторов, и осенний. И уборочная. 5). В апреле, то есть ровно посередине весеннего сельхоз.сезона на Кировском заводе было заложено ноль сельскохозяйственных машин на конвейер. Одни только промышленные. Такого не было никогда за 20-летнию постсоветскую историю. Если бы не гамма промышленных машин, которую мы освоили за это время, то… мне даже страшно представить что было бы. По Ростсельмашу, крупнейшему игроку в этой отрасли, на сегодняшний день у них во дворе фактически стоит порядка полторы тысячи комбайнов. Притом, что за прошлый год они продали 4 с половиной… Вот прям вся территория завода затоварена комбайнами… 5). Абсолютно верно. Очень плохая ситуация на Красноярском комбайновом заводе. Тем более "Алтрак". 5). Да. "Алтрак" – это вообще всё. Смерть. 5). Судя по всему. Да. Волгоградский тракторный практически стоит. Всё градообразующие заводы. 5). Да. Что людям-то делать, я никак понять не могу. Сказать: новая волна кризиса начинается, которой не ждали. 5). Есть варианты как выходить из этой ситуации. Министр Скрынник встречалась с вами после вашего обращения с открытым письмом? 5). У нас не было встречи со Скрынник. У нас было совещание под руководством Виктора Алексеевича Зубкова. Мы обсуждали определённые меры. Такие как утилизация возможная техники. По принцип программы утилизации в Автопроме. Невозможно найти за одну встречу выход из ситуации, которая складывалась в течение ни одного месяца. А закупочную цену поднять на пшеницу? Самый просто-то выход. Как было ещё 6–7 лет назад. Ну не стоила пшеницу 100 долларов никогда. 220, 240. 5). В таком ключе это не обсуждалось, потому что и так на складах лежит десятки миллионов тонн пшеницы. * * * Никита Кричевский – доктор экономических наук, профессор: 6). У селян, у производителей сельхозпродукции нет денег. Денег не будет в этом году совершенно точно. И неизвестно как расплачиваться с банкирами, которые ссужали под будущий урожай. Я не понимаю. Мы все есть хотим. 6). В крупных городах 75% продовольствия – импорт. Нас кормит заграница. Почему мы своё у себя не можем покупать? Когда у крестьянина такие земли – чернозём. 6). Чернозём сегодня простаивает. Чернозём сегодня покупают и откладывают как актив. Земли. 6). На нём сельское хозяйство не существует. Чернозём – это актив. Для рейдеров, для коммерсантов, для банкиров, для кого угодно, но только не для сельхозпроизводителя. На чернозёме сегодня ничего не растёт. Вначале 90-х, когда была принята программа переориентации сельского хозяйства на американский манер, в России было решено создать один миллион фермерских хозяйств. И лишь 18% российского населения было за свободную продажу земли. Абсолютное большинство наших сограждан были против. Ну тем не менее это решение было продавлено политической экономической элитой. В своих же интересах. Не в интересах населения, а в своих интересах. А теперь для сравнения. В Китае до сих пор купли-продажи земли нет. В Китае было принято политическое решение о том, что каждому фермеру в долгосрочную аренду предоставляется земельный участок, за который он должен был до середины двухтысячных годов платить определённые налоги. Так вот в середине двухтысячных годов налогообложение населения было отменено. Ну за это время доходы тех, кто решил заняться индивидуальным сельским хозяйством, выросли более чем в три раза, была решена продовольственная проблема в Китае, и за это время бедность сельского населения снизилась с 50 до 2 процентов. Нам-то кто мешает? 6). Мы выбрали другой путь. И у нас сегодня свободной земли-то и нет. Почему нет? Да потому что её скупили. А кто её скупил? Денежные мешки. Потому что земля – это актив, земля дорожает. Земля всегда будет в цене. А то, что на этой земле должно что-то расти, что-то производиться – это тех, кто сидит в кабинетах, не волнует. А сколько вот так вот земель – есть цифры? – куплено, но они простаивают, зарастают лесом? 6). Точным цифр не скажет никто. Никто? 6). Никто. Потому что эти земли оформляются либо на подставные конторы, либо денежные мешки входят в уставный капитал акционерных обществ, которые были раньше колхозами, либо просто перепродают оффшорным структурам. То есть, формально есть земли сельхозназначения, которые оформлены на российские фирмы, а есть земли сельхозназначения, которые до сих пор принадлежат бывшим колхозам. Но фактически эти земли давным-давно отошли новым хозяевам. И у нас латифундистов среди крупных банкиров пруд пруди. Почему? Потому что они в своё время решили, что вложение в землю – это всегда здорово. А то, что там что-то должно расти, их это не волнует. Это волнует людей, которые смотрят из Кремля, из правительства, а тех, кто эти земли выкупил, не волнует. Потому что они отовариваются в элитных супермаркетах, где, как правило, весь товар импортный. А то, что касается того, что мы будем зимой возможно лапу сосать, и нам придётся залезать, как это раньше называлось, в закрома родины, для того чтобы снабжать население хлебом, – а кого это волнует. Кому какая разница. * * * Падение производства, важно понять, 40%. Сельхозтехники. 40% по сравнению с прошлым годом. Не с 91-м, а с прошлым годом. Когда тоже было падение. Комбайны, трактора и так далее. Иван Оболенцев – председатель Агропромышленного союза России: 7). Я могу вам сказать так. Существует государственная компания лизинговая, называется Росагролизинг. Которая призвана обеспечивать спрос на сельхозтехнику. Упал спрос, – и не только в России, во всём мире, – не только на комбайны, трактора, но и на легковые машины и так далее. И государство стимулирует спрос. Готовят программу аналогичную автомобильной по сельхозтехнике. По замене старых комбайнов, тракторов на новые с определённой доплатой со стороны государства. Вопрос в том, что это должно происходить масштабно от того, что мы имеем сейчас. Понимаете, я вам могу сказать по сельхозтехнике. У нас ведь есть неплохие предприятия, тот же взять Ростсельмаш, которые выпускают вполне конкурентоспособную технику. Чтобы раскачать производство конкурентоспособной техники, в том числе с иностранными комплектующими, на это уходит не один год. И если мы раскачали это производство, мы заинтересованы чтобы такое производство было, мы должны в том числе мониторить спрос. И в случае, когда спрос проваливается, государство должно… Включаться. 7). В том числе лизинговые компании включаться. И у предприятий технику скупать, чтобы доводить её до конечного потребителя. Собственно, Росагролизинг, другие лизинговые компании – это путь от завода к фермеру. Скажи, пожалуйста, вот то, что с зерном… – катастрофа, что зерна собрали так много. 7). Мы мало того, много зерна собрали, которые в общем висит большим навесом над рынком и давит цены вниз… Это зерно? 7). Да. Но мы его ещё собрали по исключительно низкой цене. Какая низкая цена, если в магазинах хлеб дешевле не стал? Зерна много, а хлеб дешевле не стал. 7). Вопрос к торговле. Потому что действительно цена на зерно – ну по-хорошему, в мире она может несколько раз в день поменяться, – биржевой товар в конце концов. Но понятно, что колебание биржевых цен розница никогда и никак не отреагирует. А вот на такое колебание цен, которые было у нас в прошлом году, когда мы собрали рекордный урожай , когда зерно с 6–7 рублей упало до двух рублей, и это не отразилось на цене батона на прилавке, – это нонсенс. Как это? 7). Безусловно, можно говорить о том, что энергоёмкая и капиталоёмкая задача – превратить зерно в хлеб, – то есть, обращаемся в сторону хлебопёков, которые нам рассказывают об увеличении тарифов на газ, на электроэнергию, потому что это энергоёмкое производство в том числе. Но я вам могу сказать, что доля крестьянина, доля хлебороба в цене буханки хлеба где-то 20–25%. Остальное – производство собственно хлеба, а вот дальше, я думаю, это процентов 50 – это сходу накрутка. То же самое, кстати, и по молоку. Свиньи где, мясо где – объясни мне, пожалуйста. 7). Я могу сказать, свиньи развиваются хорошо. 26% по прошлому году. В Дании вон сколько. Мы всё сравниваем с прошлым, позапрошлым годом. А не с соседями. Дания – наш сосед. 7). Вы понимаете… Польша – наш сосед. 7). Дания, Польша – всё хорошо. А посмотрите на Соединенные штаты Америки. Но ответ-то будет простой. Там на протяжении 150 лет проводится последовательная системная аграрная политика государства. А то Россия никогда была крестьянской страной и не было у Столыпина этой политики… 7). Была, была. Но сейчас её нет. Сейчас её нет. * * * 6). Больше всего меня поражает в нашей деревне то, что она исчезает. Она даже не деградирует. Деградация была в 90-е. Сегодня она просто исчезает. А сколько деревень ушло просто из жизни, умерло за последние годы, мы тоже не знаем. Нет цифр. 6). Формально статистика не даёт ответа на этот вопрос. Потому что, если в деревне, которая некогда насчитывала десятки, а то и более, домов, живёт хотя бы две-три семьи, – эта деревня существует. Даже если эти две-три семьи приезжают туда на лето, деревня живёт. А то, что мы закрываем школы, то, что мы закрываем библиотеки, закрываем больницы, – это мало кого волнует. Там живут стирки. Там живут люди, которые физически не могут сегодня работать на сельскохозяйственном производстве. Но деревня живёт. Подожди, у нас же был национальный проект ещё давно, об этом все говорили, сельское хозяйство. Он где сейчас? 6). Кстати говоря, отсутствие спроса на сельхозмашины во многом обусловлено тем, что на национальный проект в сфере агропромышленного комплекса банально нет денег. Потому что раньше по схеме Росагролизинга фермеры и крестьянские хозяйства могли покупать технику в лизинг. Постепенно за неё расплачиваясь. Сегодня такой возможности нет, потому что ресурсы бюджета сильно ограничены. То есть, денег. 6). Денег нет. У нас дефицит бюджета. Дефицит бюджета, который составляет порядка 50% его доходной части. То есть как – национальный проект… сельское хозяйство никто не отменял. 7). С 2005 года был введён, результат по национальному проекту очень впечатляющий. Сейчас национальный проект перерос в государственную программу пятилетнего развития сельского хозяйства. И развитие идёт. Вопрос в том, что мы занимаемся этим последние, вот капитально, так, как этим нужно заниматься, мы занимаемся последние 5–6 лет. Вот до этого у нас был разброд и шатание. Мы то делили землю отдельно от техники, которая на этой земле работала… Результат есть, но если мы не сохраним темпы, те колоссальные деньги, которые в том числе вложило государство и вложил бизнес, мы рискуем их просто потерять. Я вам могу сказать, что на сегодняшний день надо вводить серьёзную государственную программу страховую в агропромышленный комплекс. Потому что в противном случае мы убытки хозяйств будем перекладывать или на бюджет региональный, или на бюджет федеральный, будут опять пролонгироваться кредиты. Дошли до того, что у нас на один урожай уже четыре кредита приходится. Очевидно, что его отдать невозможно. Поэтому вопрос агрострахования – он сейчас выходит на первый план. Но мы понимали это и в прошлом году, когда столкнулись в отдельных регионах с засухой, и было достаточно жёсткое поручение председателя правительства о том, что мы до бесконечности не можем из средств федерального, регионального бюджета закрывать… Дырки все эти. 7). То, что во всём мире закрывают страховые компании. Да, там присутствует участие государства в виде определённых субсидий при страховании, но тем не менее это достаточно… Вообще агрострахование – это серьёзный и очень прибыльный бизнес. Сейчас научились? 7). Нет, не научились. Не научились. 7). Не научились. У нас опять от нуля до 10 процентов… Кредит. 7). Застрахованного урожая. Поэтому то, что мы имеем сейчас, – а мы в 17 регионах уже ввели чрезвычайное положение, и скорее всего ещё добавятся территории, которые попали действительно в чрезвычайную ситуацию. Озимые взошли на 20 сантиметров. Это вообще ничто. Мы можем потерять в этом году до трети урожая. При этом он практически не застрахован. * * * 2). И засуха – она мозги развернёт. Потому что одно дело – когда есть в амбаре зерно, полно зерна, и проблема – куда его деть. И цена низкая. А второе – когда амбары пустые. Когда была засуха, – сейчас эту засуху сравнивают с засухой 1972 года. Так вот страна 472 тонны золота… сразу направила на то, чтобы продать и купить зерно. И завести в Советский союз тогда. Хлеб в обмен на золото. 2). И представляете какими размерами. И потом подумали: что ж мы делаем? Зачем же мы сразу столько золота отдали? Надо это золото в сельское хозяйство вложить. Построить фермы, построить дороги, построить школы. Для того чтобы село как-то оживить. И начали строить. Потом опять остановились. Потом в 84 году. Мы завезли по импорту 45 миллионов тонн зерна. Сколько областей страдают от засухи? 2). Восемнадцать. 10 миллионов гектаров полностью списаны как гибель. Старое зерно прошлого года, которого было так много, мы вытаскиваем из амбаров. 2). Да. Мы, Россия, не пострадаем, цена немножко поднимется – нам засуха не грозит. То есть, нам помогла засуха, она по нам ударила, поэтому старые запасы наконец-то будут реализованы, и хоть что-то крестьяне заработают… 2). Те крестьяне, которые имеют зерно. А те крестьяне, которые зерна-то не имеют, чего ни заработают? Они ничего не заработают. У них зерна нет. Засуха потому что. Поэтому здесь необходимо уже опять включать мозги, для того чтобы грамотно решить вопрос. И не только засуха сегодняшнего года касается, что принципиально, надо посмотреть на следующий год. Потому что больнее всего засуха бьёт на будущий год. Так что нас ждёт? 2). По оптимистическому прогнозу мы можем получить порядка 80 миллионов тонн. А если пессимистический прогноз включить, то это будет порядка 60 миллионов. А нам нужно стране? 2). А нам нужно 77 миллионов. Для внутреннего потребления, чтобы закрыть все вопросы полностью, 77 миллионов. То есть, будем закупать? 2). Но я не думаю, что будем закупать. У нас ещё кроме этого есть 24 миллиона, в том числе 9 с половиной миллионов, которые хранятся в фонде инвентаризационном. Конечно включить все меры государственной поддержки, поддержать крестьян. И я думаю, всё больше и больше мы должны понимать в государстве нашем, что все отрасли смежные – они зависят от доходности крестьянина. Эту доходность во всех странах просто лелеют, как важнейшую составляющую. А у нас? 2). А у нас нет. А у нас нет. Почему? 2). Ну потому что есть продовольствие. Есть продовольствие, и нет такой остроты. Поэтому, к сожалению, всё отдано в основном на стихию рынка – как получится. То есть, рынок сам отрегулирует. 2). Да. Вот он и регулирует. 2). Рынок сам. Но рынок, к сожалению, так… Ну это дикость получатся. 2). Да. 7). Было 12 числа заседание президиума правительства, на котором председатель правительства чётко поставил задачу – не допустить того, чтобы начали резать скот. А предпосылки к этому есть. Потому что, во-первых, тот скот, который сейчас пасётся на пастбищах, – травы практически нет – всё сгорело. Сено, вдумайтесь, цена сена, травы, вскочила в пять раз. А одной корове на зимний период нужно три тонны сена. В прошлом году это стоило 10 тысяч рублей, в этом году это будет стоить 50 тысяч рублей. Вот вам вся экономика. Существует проблема с фуражным зерном. Будет проблема с кукурузой. А это основные ингредиенты при кормлении той же свинины, той же птицы. Поэтому исключить рост цен на мясо сложновато. Мы можем развиваться. И есть суперсовременные предприятия, есть суперкачественная продукция, но если мы не соблюдём главного условия получения прибыли от введения… Не будет ничего. 7). Её просто не будет. * * * Владимир Петриченко – генеральный директор ООО "ПроЗерно": 8). Зерновая индустрия является локомотивом аграрного комплекса. Могут страдать животноводы, могут жаловаться сельхозтехника, но все они в общем-то внутри зерновой индустрии. Для того, чтобы зерновая индустрия шла семимильными шагами, нужно её поддерживать. Она вытянет на себе животноводов, вытянет сельхозтехнику, семена. Но так как сегменты зерновой индустрии развиваются медленно и невозможно в один сезон увеличить поголовье скота там на 20–30%, просто нереальная вещь, а зерно можно. То для этого локомотива зерновой индустрии в первую очередь нужен экспорт. Экспорт зерна, чтобы шли деньги для зерновиков, для сельхозпроизводителей, растениеводов. И они уже тянули за собой весь аграрный комплекс. Во многих странах есть поддержка экспорта. У нас поддержки экспорта нету никакой. Нулевая. Даже, наоборот, есть некоторые препятствия, потому что в зависимости от сезонов есть ограничения в виде экспортных пошлин, возврат НДС, а это не есть поддержка экспорта. Это, наоборот, палки в колёса. В общем-то все скажут: какой кошмар, надо внутреннее потребление – это главная вещь. Я согласен, это главная вещь, но не первая. Потому что первая – это экспорт. Он сделает так, что развитие внутреннего потребления будет расти. – А нам хватает зерна для внутреннего потребления? 8). Нам хватает зерна для внутреннего потребления. Вполне. Даже вот тот прогноз, примерно 75 миллионов тонн – хватает для внутреннего потребления. После самого даже урожая. Потому что, я полагаю, что внутреннее потребление несколько сократится из-за высокой цены, по сравнению с прошлым сезоном. – То есть, всё-таки цена на зерно в этом году увеличится? 8). Она уже увеличилась. Она взлетела за один лишь только июль на 30–40%. – И сколько сегодня на рынке стоит тонна зерна? 8). Третий класс стоит 5500. Но я не удивлюсь, если, скажем, если завтра цена будет выше чем а 500 рублей. Сейчас идёт рост цен взрывным образом. Нам нужно экспортировать зерно. Просто обязательно нужно экспортировать зерно, потому что надо присутствовать на рынке. Как только мы уходим с мирового рынка, возврат – это дороже. Мы продаём пшеницы, Россия, до 15% мирового рынка. Вполне мы можем занять нижу в 25%. Это нормальная вполне ситуация. И для нашей зерновой индустрии, и для мирового рынка это подъёмный результат. * * * 2). Крестьянин – главная фигура. И надо думать как он живёт, какие он доходы получает. Если крестьянин получает нормальные доходы, то он покупает технику – работает машиностроительный комплекс, – он отправляет своё сырьё для того, чтобы загрузить перерабатывающие предприятия. И надо всё сделать для того, чтобы в центре аграрной политики был крестьянин. Во-первых. Это должна быть такая политика на уровне правительства, и должно быть ещё в обществе у нас понимание, что крестьянин… – мы от него все зависим. И от того, какое у нас продовольствие, какого оно качества… А у нас сколько крестьян сегодня? Владимир Николаевич, сколько у нас крестьян в России осталось? 2). Крестьянско-фермерских хозяйств примерно 285 тысяч. Людей, которые ведут личное подсобное хозяйство, подворье имеют, 20 миллионов человек. У нас считаются сельские жители сейчас 26%. А было? 2). 100 лет назад было 82%. И потихоньку-потихоньку… А 20 лет назад? 2). 20 лет назад было примерно около 40%. Мы потеряли примерно около 14%. А сколько мы деревень потеряли? 2). 17 тысяч. За 20 лет. 2). За 20 лет. Смотрите, мы с вами захотели… пример: захотели взять землю и вести фермерское хозяйство. Я президент Ассоциации фермеров России. … Почти невозможно. Почему? 2). Не возьмёшь землю… Почему? 2). Не возьмёшь кредиты. Ну как? Все законы приняли. Ну кредит-то можно взять? 2). Всё есть у нас. Взять фермерское хозяйство и работать – почти невозможно. Чиновник мешает? 2). Всё так забюрократизировано. Можем провести эксперимент. Вот Калужская область, фермер. Недавно рассказал как он хочет построить свинокомплекс. Он устал ходить собирать печати. Около 100 печатей надо поставить разрешительных. И когда ему сказали: "Ты должен получить разрешение от воздушных путей сообщения"… Зачем? 2). А потому что свинокомплекс – там собираются, оказывается, стаи птиц, и они будут мешать воздушным судам пролетать над твоей свинофермой. Как вам? Птицы не летают так высоко, господа. Это же не Внуково. 2). Вы представляете. Там нет аэропорта. 2). А кто-то сказал, что нызенько-нызенько даже крокодилы летают у нас.  
Источники материала
Есть что сообщить по данной теме? Свяжитесь с редакцией hello@moment-istini.com
Приемная редакции «Момент Истины» работает 24/7
Написать письмо
Колумнисты
Сейчас читают

Новости