Курс валют:
USD 92.2628   EUR 99.7057 
Официальный сайт Момент Истины
о редакции

Р. Хасбулатов: Без парламента президент России превращается в диктатора

Дата публикации: 04.10.2011
Редактор: Островский Николай
Р. Хасбулатов: Без парламента президент России превращается в диктатора

18 лет назад залпы танков поставили точку в деятельности Верховного Совета России

4 октября 1993-го состоялась публичная казнь противников ельцинского режима. В результате штурма и танкового обстрела Белый дом был взят под контроль войсками, верными тогдашнемупрезиденту Борису Ельцину. В ходе октябрьских событий погибло, по официальным данным, около 150 человек и радикально изменилась система власти в России: вместо парламентской была установлена президентская республика, а после вступления в силу новой Конституции — президентско-парламентская.

Расстрел Белого дома и сегодня вызывает массу вопросов. Что было бы, если бы тот парламент уцелел? Была ли его деятельность созидательной или деструктивной? Где находится «золотая середина» разделения власти между парламентом и правительством в России?

Руслан Хасбулатов, бывший председатель Верховного Совета России:

– В 1993 году разгромом парламента был нанесен колоссальный ущерб престижу России, фундаментальным направлениям развития нашего общества. За два года – с августа 1991 до октября 1993-го, – когда у нас была реальная парламентская демократия, Верховным Советом было принято более 400 фундаментальных, органических законов, обеспечивающих переход от социализма к мягкому варианту капитализма. Это был особый исторический этап. Наши законодательные акты полностью отражали интересы всех слоев общества.

Расстреляв парламент – кстати, всенародно избранный – общество лишилось своего единственного серьезного инструмента власти, который оказывал воздействие на высшую исполнительную власть. Посмотрите, что из этого получилось: взрывной рост коррупции, именно в сфере деятельности высшей исполнительной власти. Почему так вышло? Не было контролирующего механизма, а сдерживающим институтом здесь являлся бы парламент.

Я вообще считаю, что если бы с 1999 года не было бурных рост цен на нефть, судьба страны сложилась трагически. Август 1998 года – знаменитый дефолт – означал не только финансовый кризис, но и полное разложение той системы власти, системы ельцинского государства. Видимо, Всевышний пожалел русский народ и послал денежное изобилие виде нефтяных денег.

Что касается управляющей системы после переворота – она показала свою неэффективность. И сегодня государство держится на плаву только благодаря нефти, а не сверхэффективной деятельности министра финансов, который ничего не знает, кроме как сидеть на кубышке. Потому и стоят у нас ржавые мосты, и дорог нет, и поселения не растут. Огромная, колоссальная территория находится в упадке…

«СП»: – Если бы в 1993-м парламент не расстреляли, что бы изменилось?

– Полагаю, сегодня уровень развития России – экономического, промышленного, аграрного, социального – был бы очень высок, приближался бы к уровню стран Европы. Была бы лучше жизнь, была бы полноценная промышленность – парламент не дал бы ее загубить. Сейчас говорят о модернизации, но она должна основываться на развитом машиностроительном комплексе. А где он? У нас ничего нет – ни машиностроительных заводов, ни химических. Мы дошли до того, что трактора завозим из Китая, вместо того, чтобы развивать собственное производство.

Без реального парламента, за годы путинско-медведевского правления, не сделано практически ничего. При этом в казну притекают колоссальные деньги – только в прошлом году мы за счет нефти и газа получили более 200 млрд долларов. Эти деньги используются неэффективно, потому что нет контрольных механизмов. У современного парламента нет права контроля, он послушно проштамповывает законы исполнительной власти.

Я твердо убежден, что России нужен парламентский строй, нужна парламентская республика. Иначе всякий президент превращается в диктатора, которого автоматически начинают называть лидером нации. Это очень плохо для нашей огромной России.

Политолог Дмитрий Орешкин.

– Наш первый парламент избирался по довольно странной процедуре. В числе его депутатов, по определению, большую часть составляли выходцы из старой советской номенклатуры. Там были собраны люди из уважаемых общественных организаций – Академии наук СССР, профсоюзов. Словом, тот парламент не был избран массовыми прямыми выборами, его выбрали из элитных слоев советского общества.

В этом была сильная сторона. Среди депутатов практически не было наглых откровенных популистов, въехавших на визгливой риторике. Но была и слабая – у представителей советской элиты были свои интересы, причем, очень консервативные.

Например, был корпус «красных директоров» – уважаемых людей, по сути, собственников своего производства. Они, конечно, считали себя державными людьми, но на деле представляли интересы своего класса.

Так вот, директорский корпус был категорически не согласен с приватизацией, особенно за деньги. Живых денег у директоров не было, и они понимали, что если заводы продавать, их купят те, у кого деньги есть – теневики, спекулянты. Поэтому денежную приватизацию они тормозили, и в итоге позволили провести уродливую чековую. С владельцами ваучеров директора договорились. Людей убедили собрать ваучеры, и вручить их нынешнему руководству завода – плохому, но своему. После этого «красные директора» преобразовали себя в собственников де-юре, и решили свою корпоративную частную задачу. Им нужен был госсаказ, чтобы производить прежнюю продукцию и дальше, причем за деньги государства. А государству этого всего было не нужно.

В этом смысле, первый парламент был очень консервативен, и сильно мешал проводить мероприятия по оздоровлению экономики. Потому что обновленная экономика в классе людей, представленных в парламенте, не очень нуждалась. Именно поэтому в России затянулись мучительные реформы – в отличие, скажем, от Польши или Эстонии (там реформы удалось провести за год). Словом, интересы парламента лежали глубоко в советской модели экономики. Надо было систему менять, и было понятно, что сам парламент ее не поменяет. Таким образом, конфликт исполнительной власти и парламента был системным.

«СП»: – Парламент был обречен?

– Ельцин понимал, что без серьезных полномочий не сможет ничего сделать, но наталкивался на сопротивление класса постсоветских власть имущих начальников. У этих начальников был и серьезный блок политических интересов. «Красные директора» объединялись с региональным руководством. «Регионалы» привыкли, что Москва дает им деньги и плановое задание, а они командуют территориями исходя не из того, сколько они заработали, а из того, сколько удалось вытянуть из центра (это они умели).

В итоге образовался сплоченный союз людей, которые обладали реальной собственностью, и территориальных феодалов, желающих сохранить свои интересы и противостоять тому, что между собой они называли «дурью московской». То есть распоряжениям из центра, которые вынуждали их вступать в конкурентные отношения – какие-то выборы, какие-то политические программы.

Чтобы это сопротивление проломить, Ельцину, по трезвому размышлению, нужны были очень серьезные полномочия. Плюс, на решении о разгроме парламента, конечно, сказалось его личное властолюбие.

«СП»: – Что все же лучше для России – парламентская республика или президентская?

– Чем больше я об этом думаю, тем более странные формулировки приходят на ум. Вот неважно, какая форма. Важно, чтобы она была формально прописана в законе, и соблюдалась.

Ельцинская модель была жестко заточена под президента: он может в любой момент отправить в отставку премьера, распустить при определенных условиях нижнюю палату парламента, и т.д. С эпохи Ельцина формально в Конституции ничего не изменилось.

И вот мы наблюдаем президента по фамилии Медведев, и хорошо понимаем: уволить премьер-министра он не может ни при каких условиях. Распустить парламент – тоже. Даже уволить министра он не может без того, чтоб согласовать этот шаг с премьером.

Я хочу сказать: де-факто неважно, что прописано в бумагах, даже если бумага называется Конституция РФ. Самое интересное и удивительное в нашей политической модели – то, что она зависит от конкретных личных качеств конкретного политического лидера.

Ельцин был сильный лидер, который честно прописал под себя полномочия в президентской версии Конституции, и ими пользовался. Кроме того, как ни странно, он соблюдал правила игры. Скажем, Дума не позволяла ему утвердить премьером Гайдара, он был и.о. премьера. И все реформы Ельцин проводил не по законам – Дума их не одобряла, потому что была выборной: в 1993 году больше всех мест было у ЛДПР, в 1995 году – 35% мандатов было у КПРФ. Ельцин проводил реформы указами – он это делал, потому что был сильный политик.

Формально те же самые права есть у Медведева, но он ими не пользуется. Зато пользуется Путин. И сегодня, хотя по Конституции мы президентская страна, по факту мы – страна премьерская.

«СП»: – Почему так происходит?

– В нашей стране есть устойчивая политическая культура наплевательского отношения к законам. Товарищ Сталин был всего-навсего генсеком партии – в сталинскую эпоху не было даже определения партии, как «руководящей и направляющей силы общества». При Сталине было правительство, другие структуры. Формально он был лишь политическим лидером, тем не менее, все понимали, кто такой товарищ Сталин.

Это пренебрежение к принятым, писанным на бумаге законам, идет исстари. В свое время государыня Елизавета подписала «кондиции» с дворянством – что-то вроде английской хартии вольности. А потом, когда усилилась и поняла, что контролирует ситуации, бумажку с «кондициями» разорвала – мол, вот вам «кондиции», будете холопами, как все.

Поэтому вопрос, какое политическое устройство лучше – абстрактный. Какая разница, как называется страна – парламентская или президентская республика – если ни то, ни другое не соблюдается?! Главное, наверное – учредить в политике культуру уважения к своим собственным обязательствам, к прописанным на бумаге условиям. К сожалению, это нельзя сделать сразу, по приказу…

Валерий Рашкин, первый секретарь Московского горкома КПРФ, депутат Государственной Думы:

– 3-4 октября каждого года мы отмечаем печальную дату расстрела Верховного Совета – расстрела нашей законодательной конституционной власти. Мы считаем, это было сделано спьяну, по указу тогдашнего президента господина Ельцина. В этот день мы почитаем героев – граждан России, которые пали невинно под пулями и танковыми снарядами, защищая не просто депутатов Верховного Совета, а Конституцию России.

Мое личное мнение: команда во главе с Борисом Ельциным, которая нарушила законодательные каноны, и в пьяном бреду издала указ о расстреле Верховного Совета, – это преступники. Я был 3 октября на панихиде, на которой собрались родные погибших, те, кто выносил с поля боя раненых. Посмотрел на фотографии убитых – это, в основном, молодые люди от 18 до 29 лет, цвет нации. Конечно, простить их гибель невозможно, забыть ее нельзя.

В эти памятные даты мы, коммунисты, выходим на митинги, выносим портреты погибших, выражаем соболезнования родным и близким. Мы считаем, наказание должно прийти к тем, кто организовал разрушение основ нашего государства, растоптал Конституцию, и сегодня ходит по земле с ухмылкой. Возмездие придет.

3 октября в Останкино прошла панихида по погибшим в 1993 году

Сегодня надо, я считаю, заявить: есть правительство народного доверия, во главе с Геннадием Андреевичем Зюгановым, которое в ближайшее время придет к управлению государством (это будет декабрь-май 2012 года), и наведет порядок и дисциплину. В том числе, в деле исполнения Конституции и законности. Нарушение законодательства ведет к разрушению государства, к колоссальным коррупционным процессам. Это началось с расстрела Верховного Совета в 1993 году. Сегодня никто из чиновников, госслужащих, мэров, губернаторов, не собирается исполнять законы, все ищут обходные маневры. Почему нет? Расстреляв Конституцию раз, можно расстрелять и второй раз – танки всегда наготове.

Фото: ИТАР-ТАСС, kprf.ru

www.svpressa.ru

Источники материала
Есть что сообщить по данной теме? Свяжитесь с редакцией hello@moment-istini.com
Приемная редакции «Момент Истины» работает 24/7
Написать письмо
Колумнисты
Сейчас читают

Новости