Сергей Полонский сильно отличается от остальных заключенных тюрьмы Сиануквилля. Высокий европейский мужчина в ковбойской шляпе и солнцезащитных очках с повязанным на торс розовым полотенцем выглядит странно среди арестантов-камбоджийцев в синих униформах под жарким приморским солнцем (в Сиануквилле днем +38 градусов).

Зная, что его дожидаются российские журналисты в специальной выгородке для тюремных встреч, Сергей Полонский не торопится к ним подойти. Когда же это случается, ведет себя так, будто дает очередную пресс-конференцию в «Мираксе» или «Потоке». «Я дам всего одно интервью», — говорит он. Когда получает ответ, что такой вариант неприемлем, меняет тактику: «Тогда можете выключить все, что у вас есть, и мы просто поговорим». Говорю, что не могу выключить диктофон, он запрятан, чтобы его не смогли найти при входе в тюрьму. Он смеется.
Поскольку запись есть, публикую выдержки из беседы. Ее трудно назвать интервью, поскольку Полонский предпочитает говорить, а не слушать других.
— Я выходил на свободу 29 раз. Так и не вышел. Приходят и говорят: «Завтра ты выходишь». Я вещи собирал, брал щенков, которые прижились у меня в камере, двое из шести умерли, потому что в тюрьму не пустили ветеринаров. Но на свободу так и не вышел.

Здесь камеры, в которых по 50 человек сидят. Здесь не то что собаки, люди помирают раз в месяц. Мы здесь много чего поменяли. Вода стала нормальная, электричество сделали бесперебойным, Красный Крест начал приезжать. Но здесь каждая мелочь дается кровью и потом. От меня отсадили моих друзей, закрыли в камеру. Я ни с кем не мог общаться. Ребята, вы не понимаете, что здесь происходит вообще.
— Сергей, а не могли бы вы… — перебиваю я его.
— Помолчи! Когда ты перебиваешь, это некрасиво. У нас есть правило (Полонский и в камбоджийской тюрьме устанавливает свои правила, по крайней мере для посетителей из России). Или ты уходишь, или — вот там есть столб, ты идешь к нему, прикасаешься к нему рукой, потом возвращаешься.
— Ты уверен? — спрашиваю, переходя на «ты».
— У тебя есть выбор. Там выход, там столб, решай сам, — отвечает он. Ни разу не был на пресс-конференциях Полонского, но теперь представляю, что на них творилось.
Выбираю столб, все же до Сиануквилля 20 часов добирались. Возвращаюсь.
— …это самая высокоцивилизованная нация, — продолжает он начатую без меня фразу. Полонский обосновывает, чем его привлекла Камбоджа. — Сиам. Вы не понимаете, что это такое. Это центр, энергетический и культурный всей Азии. Если сравнить с Европой, то можно с Древним Римом… Не подходи так близко, ты входишь в зону — ближе метра не надо ко мне подходить! Слушай, сходи еще раз к столбу.
Закипаю, сдерживаюсь. Иду к столбу. Опять возвращаюсь. Тема за это время сменилась.
— …реально хотели убить, хотели отравить, хотели отправить в дурку. Пять дней нас просто не могли найти, ни звонка, ни адвоката, ничего. Суд был 1 января, начался в 2 часа дня, закончился в 11 часов ночи. В полночь нас привезли в тюрьму. Судья нам прямо сказала: «Подписываете — год, не подписываете — три года». Костя, Саша (Константин Карачинский, системный администратор компании Полонского «Поток», и Александр Баглай, дизайнер компании, отпущенные на свободу 14 марта. — РБК daily), они уже говорят, могут дать интервью… Я-то просижу, понимаешь. Но вы что со страной-то делаете? Вы понимаете, что Россию зачмырили? Под «вы» я подразумеваю нечто мифическое… Но над Россией сейчас вся Азия смеется. Один телефонный звонок решил бы все дело. Человек не пил, не курил, никого не убил, наркотики не продавал. С моей собственной лодки меня хотели спихнуть, нога не работала полтора месяца. Все показания дал, ребята подтвердили. Меня же вообще задержали в халате со своего же корабля!
Полонский продолжает.
— Это вообще планета обезьян. В тюрьме там женщины, там дети, там подростки. Они поймали одного, например, с наркотиками, сажают и его жену, ребенка. Адвокат здесь как понятие не существует. Он необходим только для того, чтобы взять какую-то сумму денег, отдать половину, другую взять себе. Один заснул на суде. У меня до сих пор нет никаких документов, по которым я бы мог сам понять, разобраться.
Меня не интересуют истории о том, как вы живете там в Москве. Если вы приехали поговорить об этом, то нам лучше сразу расстаться. Езжайте в Москву, чуваки. Вы там, в Москве, совсем сошли с ума. Я уехал от вас. Меня не интересует, что там. Меня интересует, что здесь. Нормальные принципы человеческого общения, когда ты просто разговариваешь с человеком и не думаешь, врет он или не врет. Русские здесь хорошо стояли. Но до этой истории. Вчера же пришла информация, что меня хотят перевести в Пномпень (столица Камбоджи. — РБК daily) и посадить на пять лет.
Я самый крутой девелопер в мире. Я здесь включил воду, поменял электричество. Охрана никого не трогает, все ходят, улыбаются.

Корреспондент журнала «Компания» Максим Логвинов пытается встрять в монолог Сергея Полонского. Он спрашивает, какова, по его мнению, цена вопроса, сколько может стоить его освобождение. Разгорается спор, и корреспонденту предлагают сходить к столбу. Он выбирает другой вариант и идет на выход. Через минуту Полонский предлагает и мне сходить к столбу, я отказываюсь, на что Полонский на удивление легко соглашается.
Встреча закончилась внезапно. Сергей Полон­ский говорит: «Ты меня не услышал. Ты не понимаешь, о чем я говорю, и я пойду отдохну». Следует па­тетический вопрос: «Что же делать?» Полонский отвечает: «Владимир Владимирович (Путин. — РБК daily) должен поднять трубку и спросить у премьера (премьер-министра Камбоджи Хун Сена. — РБК daily): «Что происходит?» А пока вся Азия смеется над Россией и Владимиром Владимировичем (Путиным. — РБК daily). Все, отстаньте от меня!»
Источник