Как сообщил ТАСС, ссылаясь на Президента Сербии Александра Вучича, встреча последнего с Президентом России Владимиром Путиным состоится 4 декабря 2019 года в Сочи.

Так же, как сообщается тем же уважаемым информационным агентством, что на встрече будут затронуты вопросы Косово и Метохии.

Казалось бы, все просто. Но, тем не менее, совсем все не просто. Путин и Вучич встречаются не первый раз. Я бы им предложил встречаться чаще и без какой-либо программы. В принципе, итог был бы тот же. За достаточно долгий срок наших с сербами, воистину братских отношений, дальше деклараций и показных мероприятий дело не продвинулось. Но не президенты в этом виноваты. Вопросы Косово и Метохии – на сегодняшний день, это очень разные вопросы. И если вопрос Косово – это повисшее в политическом пространстве неопределенность, подобно Приднестровью, то вопрос Метохии – это вопрос, спровоцированный нами тем, что, обосновывая присоединение Крыма, мы (Россия) активно эксплуатировали ситуацию с Косово. 

Дело на этот раз совсем не в территории или признании, а чисто в названии. Дело в том, что то, что мы привыкли называть Косово, точно так же, как к этому привыкла и вся Европа, на самом деле – не совсем Косово. В составе Сербии официально, согласно ее юрисдикции, находится Автономный край «Косово и Метохия», и наличие этого двойного названия для сербов – принципиально. Практически имея одну судьбу, трагическая составляющая которой началась в XIV веке, в результате которой край стал переходить из одних рук в другие, став межконфессиональным и межэтническим бутербродом, земли Метохии и Косово имеют разную этимологию для сербов и албанцев. Албанцы вкладывают исторический смысл в этой край, называя его по имени князя, объединившего эти земли в борьбе против османов, а сербы – конфессиональный, в честь веры, которая помогла сербам выстоять. Метохия – в переводе с сербского означает церковный надел или монастырская земля. Географически Метохия находится западнее самого Косова или Косово поля. В целом проблема Косова и Метохии – это не только проблема нахождения этого края в составе Сербии и его государственного или административного устройства, но и в целом судьбы сербов там проживающих, их возможности молиться в православных церквях. Само слово «Метохия» говорит о том, что такое право есть, и оно имеет глубокие исторические корни. Поэтому для всех есть проблема Косова, а для сербов Косова и Метохии. И исчезновения топонима «Метохия» - трагедия не меньшая, чем отделение Косова. 

Но, давайте по порядку. Почему вообще Россию так сильно волнует вопросы Балкан и, в частности, Сербии? И почему, дальше военных учений с участием российских военнослужащих в ничтожно малом количестве, дело не двигается? 

Интересны ли нам Балканы? Однозначно, да! Где же еще можно себе сломать шею, как не там? Балканы очень сильно напоминают Ближний Восток – кусок земли в Европе, где не на жизнь, а на смерть сошлись этнические и конфессиональные несогласия. На ближнем Востоке сегодня в качестве полицейского, следящего за порядком и спокойствием, выступает правительство Израиля, то есть – евреи. Напомню, что для этой цели Израиль содержит серьезную дисциплинированную армию и уникальную структуру спецслужб. Кроме того, мобилизационная дисциплина, самого еврейского общества, так же способствует эффективной работе Израиля, как межконфессионального полицейского. Пожалуй, будет сложно найти географическую аналогию по политическим и историческим составляющим этим двум точкам на карте Мира. Исторически и на правах сильного славянского брата, Россия всегда была или пыталась быть таким полицейским на Балканах. Но увы, всегда за это платила слишком дорого – гораздо дороже, чем платит Израиль, но, при этом, эффективность этих затрат, в сравнении с тем же Израилем, оставляет желать лучшего. Для России Балканы – это уже не внешняя политика, а – внутренняя. Россия неоднократно в истории, даже в ее монархический период, когда, вроде бы, власти самодержавия ничего не угрожало, вмешивалась в балканский вопрос под нажимом общественности. Николай Второй, которому в 2014-м году воздвигнут памятник в Белграде, побоялся обойти вопрос Балкан стороной, и, во многом благодаря этому, лишился короны, а затем – жизни. Сегодня, нежелание или игнорирование Балканских проблем привело бы к полной утрате авторитета власти, несмотря ни на какие ее заслуги в прошлом. Мы еще помним, как добровольцы из России, отдувались за беспомощное государство…  Так было всегда и, вряд ли будет по-другому. Сербский язык, представляющий собой странный симбиоз славянской лексики и характерных элементов романской грамматики, ближе для восприятия русскому слуху, нежели, например, украинский. И мы с сербами очень похожи на евреев, которые не могут перейти реку Самбатион, чтобы соединиться в потерянными коленами Израилевыми, потому, как только в субботу эта река течет спокойно, но в субботу – шабат. Только наш с сербами «Самбатион» не мифический, а – административный. Мы никак не можем найти то, чтобы нас могло бы соединять, кроме духовной близости… Собственно, именно поэтому дальше деклараций, крепких объятий и чистой любви дело не двигается. А ведь – бытие определяет сознание. И тот факт, что сказано это Марксом не делает это бредом – можно сказать чисто по-народному: «На Бога надейся, а сам не плошай»…

Но, русский мужик крепок задним умом. И сегодня нам этим самым задним умом понятно, что можно было бы не трогать Косово в связи с Крымом – это ничего не дало ни Крыму вместе с Россией, ни Косову. А вот с Метохией было бы проще. Более того, проведение данной аналогии привело почти к политическому коллапсу: понятно, что единственное решение вопроса Косова  – его заморозка, подобно аналогичным вопросам Приднестровья (которое уже, кстати, мало кто вспоминает – даже сами молдаване не «заикаются») или Северного Кипра, неопределенный статус которого выгоден уже даже Южному Кипру.  Но, такая же перспектива теперь грозит и вопросу признания Крыма Российским. И кто теперь поспорит со мной, что Балканы – это внутренняя политика для России?  А теперь, представьте, что сейчас в Европе найдется какой-нибудь «продвинутый» лидер, который признает Крым Российским. И что тогда будем делать с Косово? А в этом случае уже и с Метохией? Опять война? Сирийский сценарий на Баканах? Или донецко-луганский? Наше счастье, и счастье сербов, что Европа – априори консервативна, а США – априори амбициозна: вряд ли кто-то из них решится на такой шаг. Именно этот фактор сегодня хранит зыбкий мир на Балканах.

Так есть ли что-то, что свяжет нас с сербами не только братскими узами, а сделает нас выгодными партнерами? Станет ли Сербия сферой наших не стратегических, а экономических интересов? Думаю, над этим надо потрудиться не только России, но и самой Сербии и больше предлагать, чем просить. Сколько надежд российский бизнес возлагал на Сербию, когда Европа стала вводить санкции? Почти все они (надежды) не оправдались. Сербия, близкая нам по духу и вере, все-таки является весьма консервативной, слабо поворотливой административной машиной. Кроме того, желание бизнеса тотально во всем работать по-европейски не всегда способствует развитию деловых отношений с Россией. Есть в экономике такое понятие, как «ожидание». Так вот «ожидания» по отношению к Сербии у бизнеса были намного позитивней их реализации. Собственно, что может нам поставлять Сербия: конечно, продукцию агропромышленного комплекса и, в частности, мясную продукцию – свинину. Однако, самый простой способ логистики – автотранспорт оказался неосуществимым, ввиду запрета Евросоюзом авто транзита сербской сельскохозяйственной продукции по его территории из-за несоответствия санитарным требованиям. В общем-то вопросы транзита с Сербией – это самые главные экономические вопросы. А нам нужны именно экономические соприкосновения. И чтобы эта экономика стала главным аспектом политики – тогда и встречи у наших президентов будут другие, и встречаться будут не только президенты.

Мы очень строго следим за тем, чтобы итоги Второй мировой войны не подвергались пересмотру или сомнениям. И это, для нас, в прошлом советских людей, в каждой семье которых есть герои, не вернувшиеся с ее фронтов, – свято и незыблемо! Уверен, что это также свято и для сербов. Самое интересное, что уроки этой войны, более глубоко усвоены нашими бывшими врагами, нежели некоторыми союзниками. А одним из ее итогов была, Белградская конференция 1948 года, не менее значимая, нежели Потсдамская. И в этой конференции, наряду со странами Дунайского бассейна участвовали США, Франция, Великобритания, а, вместе с СССР, эту Конвенцию, как самостоятельная сторона, подписала Украинская Советская Социалистическая Республика (УССР). Белградской конвенцией установлено равенство пользования судоходной частью Дуная, как международной транспортной артерии. Все дунайские страны, сохраняя свое суверенное территориальное право, обязаны не чинить препятствий, способствовать судоходству и соблюдать единую тарифную политику портовых сборов. Это соглашение распространялось на часть реки от города Ульм (Германия) до устья Черного моря. Следует отметить, что именно благодаря этой Конвенции, Венгрия, не имеющая своей морской береговой черты, является полноценной морской державой – мирной морской державой, ибо эта же Конвенция, запрещает судоходство военных кораблей по Думаю. Наши президенты встретятся 4 декабря в городе Сочи, вероятно, в резиденции Президента России «Бочаров ручей», находящейся в непосредственной близости у теплых вод Черного моря.  Именно в это море впадает Великий Дунай. Во времена Советского Союза, в городе Измаил располагалось Дунайское морское пароходство, которое вместе с портом Рени обеспечивало потребности грузоперевозок по Дунаю судами типа река-море. После распада СССР пароходство полностью перешло под украинскую юрисдикцию и стало называться «Украинское Дунайское пароходство», которое и по сей день обеспечивает 20% грузоперевозок по Дунаю. А где же Россия? И где Сербия, где Нови Сад? А ведь, по сути, Дунай – это, практически, международные воды, подобно Босфору, за статус которого мы положили немало сил и крови. Белградская конвенция – это результат кровопролитной войны, результат ратных трудов наших дедов, про который мы почти забыли. Но проблема опять перекликается с внутренними трудностями России. Все судостроительные мощности России в непонятном состоянии, а в части судов река-море – в ужасающем. Главным поставщиком таких судов во время социалистической кооперации была ГДР.  И по сей день в городе Росток речное судостроение развивается. Россия же, оставшаяся без украинских судостроительных мощностей, только совсем недавно возобновила строительство судов река-море в Астрахани. Но, очевидно, что астраханская продукция предназначена для покрытия потребностей волжско-каспийских перевозок.

Существующие суда река-море эксплуатируются в России, можно сказать, на последнем издыхании, являясь заремонтированным и переремонтированным наследством СССР. Наладить сейчас и быстро пустить в строй достаточное количество судов в Дунай сложно, почти невозможно. Но стратегически, задача не неисполнимая. Но решаться она должна сообща. Сербской неповоротливой административной машине, надо сделать усилие и повернуться, создав свой морской регистр. Кстати, такие регистры есть в Монголии и в Белоруссии. И, хотя под Белорусским флагом судов почти нет, но юридически, он весьма перспективен – просто до развития у них дело не доходит. Под монгольским флагом судов достаточно много, и одно из них в 2010-м году печально прославилось, затонув у берегов еще украинского Крыма. Создание российско-сербского дунайского пароходства решило бы множество проблем, как политических, так и экономических. В отношении Сербии санкций нет, поэтому у сербского регистра потенциально путь открыт к закупке европейской продукции. К сожалению, только на частной инициативе это не вытянуть. Необходимо множество межгосударственных решений, как в административной области, начиная с льготного особого режима налогообложения (речь не идет об унифицированных портовых сборах), обмена специалистами, формирования морского регистра, так и в образовательной области – по обучению специалистов, их интеграции в общее дело.

И тогда, дай нам всем Бог, мы увидим сербский флаг в Цемесской бухте.

Несомненно, что сегодняшний Белград, посетить который московский мэр не решился, ибо увидел бы там для себя коммунальный шок в центре Европы, стал бы гораздо более инвестиционно-привлекательным. Возможно тогда, небоскребы в Белграде гораздо быстрее перестанут быть только красивыми плакатами на берегу Савы. 

Радостев Игорь

Публицист, персональный автор спецпроекта «ЭКСПЕРТ» издательского дома «Момент Истины».