С разной степенью остротой в Беларуси и России сегодня можно говорить о наличии кризиса власти. Не ставлю целью сравнивать ситуации, они разные, а значит — разные пути выхода из них. Хочется поразмышлять об общемировом опыте государственного устройства и понять, какой строй из существующих явственных примеров, более всего подошел бы России.

Кризисы в братских странах, надо сказать, необычные, говоря шахматным языком — ситуация патовая. Я не исключаю, что пат обстановки изначально искусно смоделирован спецслужбами, отвечающими за внутренне спокойствие наших стран. Но в одном из случаев — явно перестаралась. Политика, несмотря на общую схожесть, все-таки не шахматная доска, а люди — не шахматные фигуры. Пат во внутренней политике порождает эффект конденсатора, который начинает копить внутренний заряд. Все это следует из теории Эйнштейна. А Эйнштейн, чтобы стать великим физиком, сначала, когда ему было 18 лет, освоил «Критику чистого разума» Эмманила Канта, что не под силу даже многим возрастным ученым мужам. Это говорит лишь о том, что процессы в политике, о общественном поведении, экономике подчиняются законам, подобным законам физики. Так вот, вернемся к конденсатору, и накапливаемой им энергии. Когда-то в детстве, у нас было такое необычное для сегодняшних тепличных детей развлечение: мы припаивали к клеммам конденсатора одножильные твердые контакты, затем засовывали два контакта в розетку с напряжением 220 вольт, конденсатор очень быстро заряжался, затем оголенные контакты мы замыкали о батарею отопления — происходил мощный разряд, сопровождаемый яркой вспышкой и грохотом. Вот что-то примерное, может произойти и с нашим конденсатором внутренней политики. Так в чем же пат? А пат в том, что как бы и существующая власть никого не устраивает — ее бы переизбрать, и переизбирать не на кого. Это просто исторический шедевр, аналога которому я откопать в российской политической ретроспективе не могу. В какой-то степени, она даже комичная. Тем более — интересная, потому как с нами в обозримом будущем произойдет очередная метаморфоза, в результате которой, многие, подобно Есенину, спустятся в корабельный трюм нашей лодки, «чтоб не смотреть людскую рвоту…».

Однако, чтобы понять куда идти, давайте сначала обозначим усвоенные уроки, данные нам наиновейшей историей.

1. Выборы — механизм не эффективный, не дающий результата, желаемого электоратом. Основная масса, в самое ближайшее время после выборов, прозревает и разочаровывается выбранным им кандидатом. Нами легко управлять. Еще вчера никому неизвестного деятеля посредством особых технологичных приемов пиара и нейро-лингвистического программирования, делают тем, кого мы давно ждали и, о чудо, он появился.
2. Все технологии, указанные выше, стоят больших денег, на которые власть, чтобы удержаться, расходует бюджетные деньги налогоплательщика, что неэффективно сказывается на ее реноме и экономике страны, а особенно, экономике регионов.
3. Системная оппозиция, участвующая в выборах, согласно закону, так же тратит бюджетные деньги, но, при этом, она ограничена в возможностях. Для того, чтобы преодолеть эти ограничения, она вынуждена привлекать средства со стороны. Происхождение этих средств зачастую черное или, по крайней мере, серое, иногда с запахом печатного станка иностранных спецслужб. Никакие членские взносы, никакие частные пожертвования простых россиян, не дадут оппозиции чувствовать наравне с правящей партией.
4. Несистемная оппозиция просто не имеет другой возможности, как брать любое финансирование, которое ей дают, из-за чего она разлагается еще в пути, не дойдя до власти.
5. Сам факт выборов всегда создает соблазн думать об их фальсификации, а значит, сами по себе выборы — причина экстремизма, требующая постоянного к себе внимания.
6. Партии, входящие в парламент — фактически партиями не являются. Никто не понимает и не знает, какие политические цели преследует каждая из них. Так, практически никто не знает программных документов Единой России, просто воспринимая ее как «пропрезидентскую партию», то есть партию, отстаивающую интересы президента. Ну и еще мы знаем, что она — правящая партия. Ели мы посмотрим ее документы, то ее цели — это декларации счастливой жизни. Несмотря на то, что «Справедливая Россия» является оппозиционной партией, никто ее такой не воспринимает и, вообще, разницы между ней и Единой Россией существенной не видит. Большинство ее программных тезисов носит явно промежуточный, конъюнктурный характер. Так, один из ее программных «оппозиционных» тезисов в апреле 2016 года был: «Требование создать отдельную крымскую группировку вооруженных сил и «бороться против распространения антиармейских настроений, пропагандировать положительный образ военного человека». А страна что же? Упирается, не хочет? Если спросить кого-нибудь на улице, знает ли он политическую платформу ЛДПР, вам ответят сразу. Я пробовал — в девяносто случаях из ста программа ЛДПР всем известна: «каждой бабе по мужику». О политической платформе КПРФ судят по трудам Ленина и Маркса. Да и вообще, коммунизм — это квази-религия: он ставит те же цели, что и религиозные учения — достижения всеобщего счастья и справедливого общества, разные только методы и подходы. Таким образом, нахождение коммунистов в думе говорит о большой доли атеистов в нашей стране. Иначе, почему нет православной партии? О партиях, составляющих несистемную оппозицию и говорить не приходится — не одна из них не имеет ни политической платформы, ни вразумительной программы. Только критика, разоблачения и демагогия. Собственно, никому эта самая программа и не нужна была, потому как любая власть в России — это хороший заработок. И чтобы прорваться к власти партии используют конъюнктурные посылы электорату, которые содержат чаще всего мелкие аспекты экономического характера, например, «введение прогрессивной шкалы подоходного налога» или «почасовой оплаты труда». Большинство электората это уже давно утомило, поэтому выборы посещаются неохотно. Если сегодня появится партия, которой позволят появиться и которая заявит программу о кардинальной реформе власти и принципов правления, не прибегая к государственному перевороту — это произведет эффект бури, народ ринется за ней. Даже ЛДПР окажется аутсайдером.

7. Весь вышеописанный механизм создается для обеспечения продвижения идей президента, чтобы они встречали на своем пути, как можно меньше сопротивления. Но, этот же механизм порождает некомпетентную исполнительную власть, которую приходится постоянно тусовать, как колоду карт. Именно это приводит к тому, что преемника найти становится практически невозможно. В режиме политического маразма могут жить только маразматики.
Вот так выглядит сегодня наша демократия.

Насколько вообще оправдана многопартийная система? Если предположить ее обоснованность возможным количеством мнений, то партий должно быть бесконечно много. Однако, по сути, мнений всегда два — за и против. Пути тоже два — вперед и назад. Можно, конечно, стоять на месте, но это уже политическая смерть. Можно придерживаться традиций, а можно играть в либерализм. Возможно, именно поэтому, в Великобритании двухпартийная система. Причем, названия партий сами говорят о себе: консерваторы и лейбористы — партия дворянской элиты и рабочая партия. При этом обе партии верны Ее Величеству.

США унаследовало двухпартийный парламент от Великобритании, в той лишь разницей, что понимание элит разница. В США элита — крупные финансовые круги, которые, почему-то — республиканцы. А их противники — демократы. Справедливости ради, следует отметить, что США не сразу пришли в двух партийности, они прошли через этапы слияний и дошли к двум мнениям. При этом, в США не «Величества» — там «господин президент», и он подотчетен Парламенту. Вообще, когда русским умом представляешь механизм государственного устройства США, он кажется настолько хрупким, как карточный домик. США — это федерация с единой конституций, но максимально децентрализованная. Нам трудно представить, но полиция каждого штата не имеет на собой вертикальной федеральной надстройки. ФБР — это другая структура. Так полиция штата Орегон, например, подчиняется только губернатору штата Орегон.

Сотрудничество строится на принципах юридической взаимности. При всем при этом, у них еще и федеральная надстройка в виде президента — подотчетная и регулярно сменяемая. Русский мужик, который при мысли о власти, причем, даже не о самой большой говорит: «Они там, наверху» — и многозначительно поднимает указательный палец вверх, такое даже во сне представить не может.

Мы все-таки высокого централизованы и в этом, от части, наша культура. Если революция не слишком бы следовала тексту интернационала: «Вест мир насилья мы разрушим, до основания…», то думаю мы бы имели именно двухпартийный парламент, царя, как гаранта и символ власти и премьер-министра, как главу исполнительной власти страны и представителя ее внешней политики.

Но, что есть — то есть: куча партий, мнение одно, выбираем кота в мешке.

Может, пора уже придумать что-то более вразумительное и прекратить играть в демократию.

Радостев Игорь

Публицист, персональный автор спецпроекта «ЭКСПЕРТ» издательского дома «Момент Истины».