Мы существуем как народ, как нация, как государство — ровно до того момента пока у нас жива наша историческая память. Память не только в виде документов, архивов, но и память, которая передается нам нашими предками от деда к отцу, от отца к детям. Как только эта преемственность будет утрачена, будет утрачена и основная связующая поколения нить!

Двадцатый век, как ни банально это звучит, был самым сложным в истории нашей страны — сменилось несколько раз государственное устройство, а следовательно, менялись и социальные установки. Но даже смена этих установок не может исключить из памяти человека события в которых он участвовал.

Последние тридцать лет идет активная атака на наше прошлое, нас старательно пытаются убедить в том, что все что происходило в прошлом веке — происходило совсем не так, как мы до этого знали. Причем в логике процесса начиналось все с малого — сначала изменяли мелочи, потом более крупные события, теперь пытаются поменять все.

Цель моего выступления не ревизия всей истории нашей страны в 20 веке, нет. Я хочу на конкретном примере показать, как пытаются убрать из нашей памяти ряд событий оставивших достаточно серьезный след в нашей истории.

Как исследователь, как публицист, я неоднократно обращался к вопросу иностранной интервенции во время Гражданской войны. Приводил документы, опирался на факты, и сейчас тоже буду говорить об этом же. Но!

Но! Начну именно с исторической памяти. Мой дед Иван Тютюнник во время Гражданской войны служил под командованием Гая Дмитриевича Гая как раз когда возглавляемые им части вели борьбу против Чехословацкого корпуса. Он много рассказывал о том, какие зверства творили белочехи на подконтрольной им территории, и что не удивительно эти рассказы полностью совпадают с материалами расследований, которые проводились по итогам зверств так называемого чехословацкого корпуса.

Хочу напомнить известную русскую поговорку: Кто старое помянет, тому глаз вон, но все забывают, что у нее есть продолжение — а кто забудет, тому оба!

Давайте уже перестанем быть Иванами родства не помнящими и ради каких-то сиюминутных целей не будем переписывать свою историю. Мы не должны никому угождать! Одной из больших ошибок, совершенных политическим руководством СССР после Великой Отечественной Войны было замалчивание роли чехов в зверствах против мирного населения нашей страны, впрочем, справедливости ради не только чехов.

Но давайте по порядку

Есть такой чешский проект — «Легион-100». Да-да, теперь там его именуют именно так — легион. Красиво и благородно! Какие там насильники и мародеры, что вы! Практически как в известном фильме: «Мы не бандиты! Мы благородные пираты!» Так вот, целью этого проекта является установка памятников и памятных знаков более чем в 50 населенных пунктах России. Но и это еще не все. В рамках этой же программы чешское общество легионеров совместно с Минобороны Чехии организует «паломнические поездки» по местам боев «легионеров» на Центральном и Южном Урале. Я себе представляю картину, сын с папой (скажем) в Михайловке (Нижнеудинске и т. д.), и папа чех, так проникновенно говорит сыну: «Знаешь сынок, дедушка (прадедушка) рассказывал, что вот тут они захватили пленных, пытали их, потом им стало скучно и они их расстреляли. Вот так надо поступать с этими недочеловеками. Вот видишь и памятник этим событиям стоит. Да папа, отвечает послушный сын, они должны знать кто главный». Повторюсь, таких памятников 22, а планируется 50. Если этому не противостоять, то не удивлюсь тому, что еще через несколько лет появятся памятники фашистам, а их потомки будут приезжать и пересказывать истории, как героически воевали их предки против «коммунистов».

Хочу напомнить хронологию событий

Подписанное в марте 1918 года соглашение между Советом народных комиссаров, Чехословацким национальным советом и командованием корпуса гарантировало беспрепятственную отправку чехословацких подразделений от Пензы к Владивостоку: «…Чехословаки продвигаются не как боевые единицы, а как группа свободных граждан, берущих с собой известное количество оружия для своей самозащиты от покушений со стороны контрреволюционеров… Совет народных комиссаров готов оказать им всякое содействие на территории России при условии их честной и искренней лояльности…». Всего было выделено 63 состава по 40 вагонов каждый. Уже 27 марта первый эшелон вышел из Пензы, а к маю эшелоны с чехословацким корпусом растянулись по железной дороге на несколько тысяч километров, от Пензы до Владивостока.

Ключевые события произошли 14 мая 1918 года в Челябинске. В ходе конфликта между венграми и немцами с одной стороны и чехами с другой было несколько погибших. Власти Челябинска арестовали десять чешских легионеров, однако на следующий день их освободили силой, разоружили местный отряд Красной гвардии и разгромили оружейный арсенал, захватив множество винтовок и артиллерийскую батарею. Состоявшийся в это же время съезд делегатов легионеров создал временный исполнительный комитет съезда чехословацкого войска. Больше того, они разорвали договор с большевиками и прекратили сдавать оружие.

Обращаю внимание вот на какой момент. Законные на тот момент власти Челябинска арестовали зачинщиков самосуда над венгром, на законных основаниях. Все что последовало за этим другим словом, как мятеж назвать нельзя! 20 мая съезд постановил расторгнуть договор с большевиками и только 25 мая в ответ на это последовала телеграмма наркомвоенмора Троцкого: «…Все советы по железной дороге обязаны под страхом тяжкой ответственности разоружить чехословаков. Каждый чехословак, который будет найден вооружённым на железнодорожных линиях, должен быть расстрелян на месте; каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооружённый, должен быть выгружен из вагонов и заключен в лагерь для военнопленных. Местные военные комиссариаты обязуются немедленно выполнить этот приказ, всякое промедление будет равносильно измене и обрушит на виновных суровую кару. Одновременно посылаю в тыл чехословацким эшелонам надёжные силы, которым поручено проучить неповинующихся. С честными чехословаками, которые сдадут оружие и подчинятся Советской власти, поступить как с братьями и оказать им всяческую поддержку. Всем железнодорожникам сообщается, что ни один вагон с чехословаками не должен продвинуться на восток». Собственно говоря, это распоряжение Троцкого ни на что уже не влияло.

27 мая захвачен Челябинск, Петропавловск, Курган, Новониколаевск, Мариинск, Нижнеудинск и Канск. 29 мая Пенза. В начале июня Томск. 4—5 июня Самара. В захваченной легионерами Самаре 8 июня было организовано первое антибольшевистское правительство — Комитет членов Учредительного собрания (Комуч), а 30 июня в Омске — Временное Сибирское правительство.

В этой связи уже не выглядит удивительным тот факт, что 4 июня страны Антанты делают заявление о том, что будут рассматривать разоружение чехословаков, как недружественный акт в отношении союзников.

Как писал Уильям Сидней Грейвс, командовавший во время Гражданской войны американскими оккупационными силами в Сибири и на Дальнем Востоке: «Безусловно, чехам ничто не угрожало до тех пор, пока они стремились к достижению объявленной ими цели, т. е. добраться до Владивостока по Сибирской железной дороге. Чехи были нападающей стороной».
Еще раз хочу подчеркнуть, чехословацкий корпус вел себя как оккупационный корпус. Грабежи, насилие, мародерство, массовые казни.

В 1924 году в СССР было создано «Общество содействия жертвам интервенции». В его адрес шли индивидуальные претензии пострадавших. К июлю 1927 г. в Общество поступило 1 135 тыс. заявлений. Уместно будет процитировать уже упоминавшегося Уильяма Сидней Грейвса: «В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали. Я не ошибусь, если скажу, что в Восточной Сибири на каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 чел. убитых антибольшевистскими элементами».

Собственно, давайте дадим слово документам. Приказ командира 2-й чехословацкой дивизии полковника Крейчи: «В случае крушения поездов и нападения на служащих и караулы подлежат выдаче карательному отряду. И если в течение трех дней не будут выяснены и выданы виновники, то в первый раз заложники расстреливаются через одного, дома лиц, ушедших с бандами, невзирая на оставшиеся семьи, сжигаются. А во второй раз число подлежащих расстрелу заложников увеличивается в несколько раз. Подозрительные деревни сжигаются целиком».

Давайте дадим слово самим чехам, например, Франтишеку Новотны, вот его рассказ: «17 августа меня отправили в новую экспедицию в Кошелёво, большую и богатую деревню к востоку от Тальменки. Из этой деревни было много повстанцев, которые постоянно сжигали наши мосты на трассе. Это уголовное преступление. 30 пехотинцев с подпоручиком Роусом в качестве командира экспедиции, я с пушкой, пулеметом и четырьмя офицерами разведки и корнетом Гайером… Мы выехали 16 августа поздно вечером в субботу, и в воскресенье с рассветом Кошелёво было окружено. Мятежники пытались сопротивляться, тогда Роус приказал мне стрелять из пушки на восточной окраине деревни.

Повстанцы этого испугались, сдали оружие, двое или трое были расстреляны полевым судом, когда свидетели признались, что те уничтожили мост. Предводитель (он был мельником и богатым человеком) был доставлен в Тальменку, где был расстрелян на следующий день. Кое-что стало нашей добычей: две прекрасные лошади… Мне дали одну, а ту, что послабее, отдали пехотинцам, а они послали её жене командира 5-го полка. Еще мне дали хороший самовар за отличную стрельбу в Кошелёво». Документально известно, что в этой деревне было убито 12 человек, включая маленьких детей.

Помимо массовых расстрелов, чехословацкий корпус активно занимался грабежом и мародерством, даже тогда, яко бы союзные чехословакам белые в открытую говорили: «Сейчас чехи таскают за собой около 600 груженых вагонов, очень тщательно охраняемых… по данным контрразведки, эти вагоны наполнены машинами, станками, ценными металлами, картинами, разной ценной мебелью и утварью, и прочим добром, собранным на Урале и в Сибири». Подчеркну, это слова управляющего военным министерством в правительстве Колчака генерал-лейтенанта Будберга. Не отстает от него и другой колчаковский генерал Сахаров: «Отойдя в тыл, чехи стали стягивать туда же свою военную добычу. Последняя поражала не только своим количеством, но и разнообразием. Чего, чего только не было у чехов. Склады их ломились от огромного количества русского обмундирования, вооружения, сукна, продовольственных запасов и обуви. Не довольствуясь реквизицией казенных складов и казенного имущества, чехи стали забирать все, что попадало под руку, совершенно не считаясь с тем, кому имущество принадлежало. Металлы, разного рода сырье, ценные машины, породистые лошади объявлялись чехами военной добычей. Одних медикаментов ими было забрано на сумму свыше трех миллионов золотых рублей, резины на 40 миллионов рублей, из Тюменского округа вывезено огромное количество меди и т. д. Чехи не постеснялись объявить своим призом даже библиотеку и лабораторию Пермского университета. Точное количество награбленного чехами не поддается даже учету». Очень емкое и честное прозвище получил чехословацкий корпус от местных жителей — «чехособаки»!

Но вернемся к так называемой программе «Легион — 100». По мнению чешской стороны, опирается на «Договор о дружественных отношениях и сотрудничестве между Российской Федерацией и Чешской Республикой» подписанный в 1993 году, и «Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Чешской Республики о взаимном содержании военных захоронений» подписанное в 1999 году.

Однако, исходя из данных документов следует отметить, что речь идет именно о «содержании военных захоронений», то есть по факту тех мест, где уже существуют воинские захоронения.

В случае с Российской Федерацией такими местами являются город Бузулук где находится братская могила для воинов Чехословацкой народной армии умерших от ран в госпиталях в годы Великой Отечественной войны 1943—1945 гг., и в определенном смысле такими местами так же можно считать Морское кладбище Владивостока, Михайловское кладбище Екатеринбурга и ряд других мест, где были сделаны захоронения легионеров в период интервенции. Установка любых других памятников чешским легионерам, отметившимся особой жестокостью по отношению к мирному населению нашей страны в период Гражданской войны — аморально.

Еще раз хочу подчеркнуть свою мысль — памятники, на мой взгляд, принято ставить тем, чью память намерены чтить потомки. Тем, кто внёс свой вклад в историю страны, её народа, мировую историю. Естественно, врагам, принёсшим боль и страдания народу, памятники ставить не принято. На Бородинском поле стоит памятник французам в ознаменование уважения к ним, как достойным противникам. Но зачем было увековечивать память обелиском бежавших врагов, которые не проявляли благородства на полях битв с сибирским крестьянством. Они трусливо бежали, попутно грабя, убивая и насилуя местное население… Они поддерживали палача Колчака, а потом и его сдали в Иркутске.

И еще один вопрос. Как относится ко всему этому в свете того, что Чехия внесена в список недружественных стран, стоит задать вопрос, а не пора ли начать восстанавливать историческую справедливость? Назвать насильников и мародеров — насильниками и мародерами. И наконец перестать ставить им памятники? Причем не важно за чей счет!

Впрочем, речь ведь не только об этом, и не только про чехов. Возникает вопрос и по другим памятникам, например, венгерский военный мемориал под Воронежем. Мемориал тем самым мадьярам, которых поле их зверств в плен не брали. Они не чехи 1918, они пришли с фашистами в 1941 году… Про них Геббельс говорил: «Когда венгры заявляют, что они пацифицировали одно село, это обычно означает, что там не осталось ни одного жителя».

Повторю, простую мысль — каждый солдат, погибший на войне, безусловно, должен быть предан земле. Но вот памятники, мемориалы, музеи тем, кто убивал, насиловал и грабил — это уже перебор. По-хорошему действовать надо так — они (чехи, венгры и т. д.) вежливо и культурно просят передать им останки их соотечественников, мы так же вежливо и культурно им их передаем. Они хоронят их у себя. Все, точка, вопрос с захоронениями закрыт. Но только с захоронениями, с исторической памятью он продолжает оставаться открытым!

Мы помним про вывезенные ценности, мы помним про уничтоженных наших людей, и мы помним, кто во ВРЕМЯ ВОЙНЫ и какой ценой подарил им свободу! А, если, кто-то хочет забыть, мы не должны давать этого делать!

И еще, у меня есть несколько вопросов к правительству Чехии, например, как соотносится желание Чешского правительства поставить памятник в Златоусте легионерам, воевавшим на стороне фашистской Германии с решениями Нюрнбергского трибунала? Или насколько соотносится с современными европейскими ценностями установка памятников официально доказанным преступниками (легионерам чешского корпуса во время Гражданской войны) — убийцам, насильникам и мародерам?

Или, допустим — есть ли взаимосвязь между вандализмом, связанным с осквернением памятников Советским воинам освободителям на территории Чехии и тем, что представитель Чехии воздержался при голосовании резолюции ООН по «Борьба с героизацией нацизма, неонацизмом и другими видами практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости»?

Конечно, вопросов гораздо больше, и они не менее острые. Но самый главный вопрос, мы должны задать себе — сколько еще мы будем позволять издеваться над своей историей и своей памятью? Не пора ли сказать одну простую вещь — ХВАТИТ!

Да, мы готовы дружить и общаться со всеми, но только тогда, когда нам перестанут рассказывать про то, какие мы плохие и как нам надо жить!
Спасибо!

Мельников Антон

Двукратный чемпион России , обладатель Кубка России по ралли-рейдам, кандидат психологических наук, член Союза Писателей России, Московской организации. Мастер спорта по автоспорту, неоднократный призер этапов Кубка мира..