Мой отец, офицер КГБ, 19 августа 1991 года был вызван на работу к шести утра. В восемь утра он позвонил мне и сказал, чтобы я сидел дома, что Горбачева сняли.

Но я его не послушал и принял участие в обороне Белого дома, чем подверг опасности его карьеру и свою, так как в это момент был в отпуске. На ступенях у главного входа в Белый дом вокруг меня были молодые люди. К счастью, на нашу сторону перешла армия и полиция, которые так же были молоды, как и само государство.

Но молодость быстро проходит, зрелость все больше обращает твой взор назад и заставляет думать о происходящих вокруг тебя процессах. Чтобы их оценить, лично я оцениваю себя. Что я думал тогда, почему я делал именно это, чего я хотел? Я отчетливо помню, что главное, что заставило меня в 1991-м пойти на баррикады — это огромное нежелание лишится возможности свободно думать. Тогда еще СССР только-только вкусил «гласности» и упивался эти наркотиком. В первый день ГКЧП мы, «наркоманы гласности», не смогли перенести «ломки». Гласность придумал Горбачев и сам стал ее жертвой. Запомним эту последовательность — мы к ней еще вернемся. Хотя и это уже было следствием цепной реакции. Про реакцию — тоже запомним.

Взросление заставляет не просто думать, но и искать. Искать первопричины, не принимая больше писанины критиков или комментаторов, а копясь в первоисточниках. На многие вещи начинаешь смотреть по-другому. Так, например, пытаясь понять причины поражения белого движения в гражданской войне, сначала, удивляешься почему столь мощное движение, зажавшее в кольцо молодую советскую республику со всех сторон, не смогло завершить свое дело. Но, когда прочитаешь воспоминания Деникина и Врангеля, понимаешь, что это вполне закономерный итог. Колчак воспоминаний не оставил, не успел. Но Иркутское ГубЧК, сделало великое дело — достаточно подробно запротоколировало показания адмирала на его допросах. Эти показания, настолько полные, что их можно считать мемуарами, записанными под диктовку. Прочитав эти «мемуары», возникает мысль: «Как вообще Белое движение могло столько продержаться, да и просто создаться?». Знания дают прозрение.

Молотов в своих воспоминаниях утверждает, что дедушка Ленин, пляшущий вокруг елки с детворой (каким мы его запомнили, благодаря писателю Бонч-Бруевичу), был во сто раз жестче, беспощадней и кровожадней, нежели Сталин. Ленина в наших глазах сделал Лениным Бонч-Бруевич, Сталина сделал Сталиным Хрущев. А мы — верим! Почему? Да потому, что мы — не жили тогда. А те, кто еще жив и кто жил тогда, были молоды и не осознавали себя! Евреям запрещено изучать Каббалу до сорока лет — наверное, в этом что-то есть. Возможно, то, о чем я рассуждаю — тоже, в каком-то смысле Каббала. Поэтому, не спешите критиковать — попробуйте подрасти.

Россия и Беларусь сегодня сталкиваются не кризисом власти, а с обострением проблемы «отцов и детей». Все-таки, не так все уж прям идентично — есть огромная разница в форме власти, ее отношения к собственному народу. Есть очевидная разница в том, откуда наши правителя черпают примеры — знающему человеку это видно даже в первом приближении.

Однако, есть и общие черты. Точнее, одна общая черта. К сожалению, это явление присутствовало в нашей истории не единожды. И не только в нашей. Но все правители, как и вверенные им народы упорно наступают на одни и те же грабли. Это непринятие смерти, в любом ее понимании, как неизбежной данности. Непонимания возможности своей смерти и смерти великих дел и творений после самой смерти.

Сталин сделал для страны очень много. Это очевидно, особенно если прочитать мемуары наших великих полководцев: Жукова (в первом издании — без хрущевских цензурных дополнений), Василевского. Василевский писал их после смерти Сталина, и ему не было смысла писать дифирамбы. Страна дважды вставала с колен и становилась великой державой: первый раз и пепла братоубийственной гражданской войны и вальханалии ленинского НЭПа, второй раз — после чудовищных разрушений и бедствий Второй Мировой. Но, Сталин умер. А затем, он умер после своей смерти. Его убили, поселив в наше сознание то, что мы сегодня о нем знаем и как мы о нем думаем. Это было сделать легко, потому что несколько поколений осознали себя таковыми при Сталине — они просто другой жизни не знали. После смерти Сталина многие его начинания и дела были преданы забвению, а страна претерпела хрущевскую оттепель и прочие метаморфозы, которые прокатились по судьбам людей, как танки по протестующим китайцам на площади Тяньаньмэнь в 1989 году (тоже запомним это).

Смерть Брежнева, несмотря на его очевидно меньшие заслуги, имела те же последствия. Причем, многие из них мы расхлебываем до сих пор. Брежневское длительное правление тоже породило несколько поколений, которые не знали другого способа жизни, который можно приблизительно охарактеризовать несколькими постулатами: «мне не надо думать о завтрашнем дне — обо мне позаботилось государство», «мне не надо думать, как заработать на жизнь — зарплата будет вовремя», «о пенсии не надо беспокоится — она обязательно будет», «работу искать не надо — работа ищет меня» и т. д. Для многих молодых, кто тогда не жил или осознавал себя в те времена -это покажется раем. Но… Даже я сейчас не смогу объяснить почему это был не рай. Объяснить так, чтобы меня поняли те, кто идет на улицы и строит баррикады.

Смерть после смерти неизбежна и очевидна, если правитель не думает о преемственности власти, наивно полагая, что он будет жить вечно. Даже создавая механизмы в Конституции для справедливых выборов и подконтрольности будущего президента парламенту, он не понимает, что этого не чтобы недостаточно, а ничтожно мало. Люди, народ, должен видеть перспективу, он должен видеть плеяду молодых и перспективных, из которых можно выбрать и на которых можно понадеяться. А кого видим мы: убогую Думу, в которой сегодня точно нет будущего президента, силовиков, вышедших, перескочивших через множество званий, беззаветно преданных «папе», губернаторов, среди которых нет ни одного самородка, а если и есть — мы об этом не знаем, оппозицию в лице опальных олигархов, типа отщепенца Ходорковского и критиканов, типа Навального? И ни у одного нет ни политической платформы, ни программы — все только с чем-то борются. Все это создает неопределенность. Мы — не Америка. Там не задерживаются надолго у власти и потому, даже при неправильном выборе — можно перетерпеть. У нас все по-другому — мы исторически другие, мы склонны вылезать из болота посредством революций и мировых потрясений. Об этом обязан думать правитель. Во-первых, не должно быть болота. Во-вторых, должны быть возможные преемники, их должен видеть народ, должен быть пример. Их должно быть много, каждый должен иметь идеи и осознавать свою обреченность — других Россия не приемлет.

Моложеные организации и органы, курирующие дела молодежи не должны быть сливом для ненужных кадров — там должны работать гении, возможно, именно там должен работать будущий президент. У нас нет ничего подобного, что могло бы по масштабам работы сравниться с деятельностью пионерской организации или комсомола, какими они были в недалеком прошлом. Даже юн армия, допущенная к параду на Красной площади, по своему престижу даже на ступень не приблизилось в советскому ДОСААФ. И что молодежь должна думать и делать? Первое, что она думает: «Мы никому не нужны!». Затем, пустоту в молодежной политике, заполняет ненавязчивая пропаганда непонятных и незримых ценностей, взращенная искусственно реакционными силами, чаще всего извне. А дальше — цепная реакция. И полное впечатление, что это все — стихийно. Уран — не атомная бомба, бомбой его делает обычный заряд, который приводит в действие цепную реакцию атома, которую уже не остановить.

При Лукашенко и Путине так же выросли поколения, которые не знают другой жизни, а рассказы и предания представляются им раем. На улицах, главным образом молодежь! Молодежь, которая ждет перемен — это ее физиологическая потребность. Лукашенко сделал Путину большое одолжение — он ему показал, к чему приводит заболачивание внутренней политики, пренебрежение делами молодежи и отсутствие примеров и механизмов преемственности власти. У Путина есть шанс исправить положение. Хотя, на примере Хабаровска, можно понять, что наша, российская, власть все же умнее — она понимает, что люди — это инструмент в чьих-то руках. Им надо дать возможность успокоиться, оглядеться и разглядеть тех, за кем они пошли. Точно ли это «Моисей»? Когда есть только «против» и больше ничего — есть большой шанс, не глядя, шагнуть в пропасть. Видно, что Путин, как любитель истории опирается на пример Сталина. Но надо не только следовать примеру, но и учитывать уроки, в том числе неусвоенные Великим кормчим.

Я был уверен, что Лукашенко будет решать вопрос по-китайски. После событий в 1989-м году на площади Тяньаньмэнь, в Китае до сих пор нет желающих побузить или построить палаточный городок. Скорее всего, и белорусы теперь будут терпеливо ждать смерти директора белорусского колхоза. Лукашенко, бесспорно, сделавший много для процветания Беларуси, ее особого, уникального, места на пост-советском пространстве, обрек себя на смерть после смерти.

Еще большую проблему, он создал российской власти, потому что она обязана будет корректировать политику российско-белорусских отношений, при этом, не навредив геополитической ситуации. Иначе, цепная реакция будет распространяться в Россию. И если она не решит эту задачу или решит ее неправильно — боюсь, и правящая элита России, последует вслед за Лукашенко к смерти после смерти.

Сложно строить перспективы, но скорее всего, белорусская область в составе России — более перспективна, нежели «союзное государство». Но не сегодня, а через многие лета, если Россия сделает правильные выводы из белорусского лета и правильно построит свою политику. А «Союзному государству» можно начинать финальный отсчет.

Надо понимать, это непросто, но правители, должны это знать — любое созидание, любой прогресс имеет как созидательную, так и разрушительную составляющую. Нам, людям, в силу своей убогости и ничтожности существования в сравнении с Вселенной, даже если и возможно это понять, то не дано осознавать ежечасно. В конечном счете мы убьем сами себя посредством научно-технического прогресса, за который мы ратуем. Так и в политике, и в обычной жизни — надо понимать, где находится хрупкий баланс между добром и злом, созиданием и разрушением, бессмертием и забвением.

Радостев Игорь

Публицист, персональный автор спецпроекта «ЭКСПЕРТ» издательского дома «Момент Истины».