В мире, где нет
Ни искры, ни света, ни истины,
Где белая пелена чернее черного —
Творя под прицелом
Притворной софистики
В поисках чистого воздуха
Горного,

Любя, ненавидя
И снова любя,
Мечтая вырваться неизвестно откуда,
Мечтая ворваться
Неизвестно куда
Вдруг стать погонщиком
По пустыне верблюдов…

Так и жужжим меж каменных стен,
Грязными мухами,
пойманы в банку,
Свобода -миф:
Назначенный плен
Случайным рождением
Наизнанку.

А за стеклом
То ли ад, то ли рай
Крутится в Вере,
Парит неизвестное,
И, может быть,
средь пропавших колен
Одно есть мое,
не пьющее пресное…

Кто сказал,
что можно уйти,
Уйти и пропасть
В пространстве и времени:
Если и есть где еще тупики,
То они в головах
Несогласного племени.

Их забирают
Без всех процедур,
Не видя смысла
В дознаньи и следствии,
У круга есть множество Квадратур,
Их можно найти
Узнать — лишь в последствии…

Моряки во все время были лучшие спец службисты. Наверное, это потому, что они немного больше понимают в области мобилизации и живучести. А также последствий отсутствия таковых. Давайте представим чисто гипотетически ситуацию: идет крейсер в открытом море. Внезапно, сонар докладывает, что справа по борту он отчетливо слышит винты подводной лодки, которая находится на боевом курсе по отношению к крейсеру и уже затапливает торпедные аппараты. Дальше вопрос будут ли живы моряки крейсера — это вопрос их выучки, дисциплины и слаженности действий, отточенных до автоматизма, практически, на уровне инстинктов. Пример весьма военный, построенный на вероятном боестолкновении. Но, поверьте, вопрос живучести — это не праздный вопрос. Так, подводник, услышавший определенную трель ревуна, точно знает, что эта трель означает и что ему надо делать. При этом он совершенно не думает: его действия отточены, натренированы и вложены в его подсознание, как единственно верная реакция в такой обстановке. Более того, ему не приходит мысль (собственно, в этот момент он и мыслит вообще), что кто-то из его товарищей по боевому расписанию что-то делает не так. Уверенность в своих сослуживцах — это тоже приобретенный инстинкт.

«Земля — корабль», — писал поэт. «Их мало, с опытной душой, кто крепким в качке оставался…». Есенин слыл поэтом революционным, согласно советским учебникам. Склад его ума, его психология мысли при любой власти, какой бы она ни была, вряд ли смогли бы предложить нам виртуальную картину, в который знаменитый поэт стоит позади казачьих шеренг, собирающихся разогнать демонстрацию. То же можно сказать и о Маяковском. Но, в тоже время, представить этих поэтов вместе в протестующей толпе — невозможная картина. Все просто. С точки зрения моряка, как активного участника движения корабля по волнам жизни, оба поэта — пассажиры, предпочитающие разные классы обслуживания и разные маршруты движения.

Сможет ли идти корабль, если, вдруг на нем внезапно исчезнет командир (капитан — это гражданское слово, но равнозначно можно говорить и о нем)? Конечно, может. Все функции на корабле взаимозаменяемы, каждый профессиональный моряк может заменить другого при необходимости, согласно боевому расписанию. Место командира займет старпом, затем командир профильной БЧ и т. д. Даже если на корабле будут выходить из строя те или иные механизмы, он вряд ли утратить способность двигаться и даже выполнять боевую задачу, потому что умелый экипаж сможет и провести возможный текущий ремонт, и заменить функционально способности одних агрегатов другими.

Кроме того, как и в людском ресурсе, так и в техническом всегда есть возможность включения «второй очереди», а значит живет надежда. Самый простой для обывателя пример — это «аварийное освещение». Что же может «добить» корабль, при котором у него нет никаких шансов изначально? Наверное, все уже догадались: самое большое зло — это отсутствие дисциплины, неслаженность и отсутствие профессионализма экипажа. В именно в таких обстоятельствах моряки крейсера, из приведенного в самом начале примера — обречены. Причем, они были обречены еще тогда, когда вышли в море.

Теперь давайте попробуем оценить корабль под названием «Россия», насколько ему может быть предписан выход в море или лучше пока оставаться у стенки, до лучших времен.

Еще вчера, можно было быть уверенным, что, несмотря на все экономические и политические трудности, наш корабль вполне боеспособен. Если хотите знать конкретно, когда было это вчера, то, например, в 2014-м. По историческим меркам — это не то, что вчера, это час назад. Даже в 2016-м картина была ничуть не хуже. Многие прекрасно понимали (не все у нас идиоты в стране), что увещевательные речи о тщетности любых санкций — это пилюля успокоения и консолидации общества. Но, ведь эти речи были. А значит, для кого-то они были предназначены. Да, главным образом, для тех самых «пассажиров», паника среди которых меньше всего нужна представителям «дивизиона движения» в условиях усиленного режима работы. Не думаю, что, следуя принятой в этой статье аллегории, наш корабль утратил какие-то функции. Просто ему были закрыты определенные районы плавания, в результате чего ему пришлось двигаться более опасными и сложными маршрутами, требующими усиленного внимания и повышенного профессионализма со стороны экипажа.

Закрытие новых и новых маршрутов, испытания штормом не к чему не приводило и не давало результатов. На уровне чуда команда справлялась. Не обходилось, правда, без трех волшебных составляющих, которые сопровождают Россию по всей ее истории: Авось, Небось и Как-нибудь.

Бунт на корабле во все времена был чем-то страшным и недопустимым. Как это ни странно, одним из наиболее строгих и одновременно демократических обществ было общество пиратов. На каждом пиратском корабле власть капитана не была абсолютной. Капитан возглавлял корабль, руководил боем, определял куда идти и кого грабить. Но каждый пират имел право на долю в добыче, а значит и какое-то право слова. Но он не мог его вдруг выпалить, а тем более — во время боя. Но пожаловаться или сделать предположение, что капитан не прав у него был. Для этого в каждом экипаже был квартирмейстер, чья власть распространялась на повседневную жизнь. Но вся идеология пирата — это устав корабля и желание получить добычу, которая произрастает не из созидательного труда, а из грабежа. Но, даже пираты, благородства в которых было совсем не много, вопреки их романтизации в художественной литературе, принимали меры и больше всего боялись именно внутренних распри, нежели внешнего врага. И кто знает, возможна именно эта высокая организованность и дисциплина, позволили пиратству войти в историю не только морскими бандитами, но и выдающимися государственными строителями, как, например, Эдвард Тич, больше известный, как Черная Борода, основавший город Нассау, являющийся теперь столицей Багамских островов, а также Генри Морган, ставший губернатором Ямайки.

Так, что же с нашим кораблем сегодня? Может ли он идти дальше? Тот факт, что 23 января никто не выстрелил, ни из толпы, ни с крыши близлежащего дома, никто не раскроил друг другу череп, говорит о том, что профессионалы у нас все-таки есть. К сожалению, никто на этот факт не обратил внимания. Ведь в том же 2014-м году в соседнем государстве все было похоже до тех пор, пока не раздались выстрелы.

Теперь вопрос в другом. Те, кто так рьяно призывали народ выйти на площадь своими тупыми башками могли гарантировать, что выйдет все именно так? Если да, то они абсолютно уверены в профессионализме экипажа, стоящего у руля! А если ели нет? То могут ли такие люди в принципе быть допущены хотя бы к одному из узлов управления. Если на моем корабле появились такие персонажи, я бы постарался их списать в любом ближайшем порту, потому как они своими действиями нарушают сплоченность экипажа, и как следствие, снижают боеспособность корабля. Если кто-то забыл, то всего один выстрел в спину в 1990-м году в Вильнюсе развалил такую махину, как Советский Союз, если говорить о его физическом развале. Один одиночный выстрел.

Поэтому, все разговоры о том, что кто-то что-то делал не так или не имел права делать — в пользу врагов нашего государства! А значит — и моих врагов!

Есть настораживающий вопрос, и он гораздо важнее и глубже остальных. Почему за столь короткий срок качество выучки экипажа нашего корабля настолько упало, что стали возможны попытки «бунта на палубе». Чтобы понять это — надо вернуться в начало статьи. Помните, я писал, что уверенность в человеке, стоящем рядом — это тоже выработанный инстинкт. Но ведь люди меняются, как достигается тогда постоянная боевая готовность? Все дело в наставничестве и преемственности поколений, которые основаны на знаниях и взаимных интересах. Без этого любой корабль вынужден по долгу простаивать у стенки. Над любым новым членом экипажа, приходящим на корабль, берут шефство не только и не столько его командиры и начальники, а товарищи и даже подчиненные. Каждый военный моряк помнит, когда, по старой военно-морской традиции, его перестали называть лейтенантом и стали называть по имени-отчеству. Это происходит тогда, когда он подобно школьнику, сдает все зачеты по отработке необходимых навыков, чтобы по праву называться членом экипажа. Нельзя взять и заменить один экипаж на другой, нельзя взять и заменить в экипаже отдельную боевую часть (БЧ). Все это приводит к плачевным последствиям и мне кажется, что именно их мы видели 23 января.

Знаете, как работает ПДС (противодиверсионная служба)? Когда корабль спит, стоя на чужом рейде, например, находясь в походе — не спят бойцы ПДС. Они дежурят по периметру корабля и обязаны реагировать на любое явление, вызывающее у них подозрение за бортом, по своему усмотрению используя имеющиеся у них средства, несмотря на последствия: дать автоматную очередь в воду, бросить противодиверсионную гранату — лучше перебдеть, чем недобдеть: в кубриках спят товарищи. И надо еще точно знать, нет ли в воде своих боевых пловцов и как они себя могут там вести, связь с которыми невозможна (они под водой), иначе можно зацепить своих. Не делать ошибки дает возможность выучка и уверенность в своих товарищах.

Пока мы не вернем повсюду, а особенно, в спецслужбы преемственность традиций и наставничество, пока наши дети не начнут получать те знания, которые дают полную картину о том месте, в котором они живут, когда они будут гордиться не только истинно беспримерным подвигом народа в Великой Отечественной Войне, но и познают боль ошибок и бескорыстного благородства, имевших место в нашей истории с завидным постоянством — нам лучше постоять у стенки. Утонуть всегда успеем.

А сторонников и идеологических сторонников Навального сразу хочу остепенить — это статья не про него, а про нас. Его нет в нашем экипаже!

Паля рассвет палитрой яркой,
Величья постигая суть,
Я трех друзей беру в охапку:
Авось, Небось и Как-нибудь!

Они посменно рулевые
В ладье неистовой моей —
Поморы зело удалые
И покорители морей.

И ставя парус против ветра,
Не щуря глаз, не хил, не дюж,
Я с ними в путь к звезде заветной,
Иду сквозь козни серых стуж.

И пусть болезни ранят тело,
Пусть жалит вихрь — не продохнуть:
Мою ладью ведут умело
Авось, Небось и Как-нибудь…

Радостев Игорь

Публицист, персональный автор спецпроекта «ЭКСПЕРТ» издательского дома «Момент Истины».