Мы рассуждаем — у каждого из нас своя особенная колокольня, с которой, как каждому кажется, видно особенно хорошо. Что непонятно — додумаем. Додумывать порой проще, чем спрашивать. Во-первых, то, что пояснят или расскажут — тоже будет взгляд, но с другой, соседней колокольни. Во-вторых, кто-то может подумать, что вы проявляете нездоровый интерес к интересующему вас вопросу. Но человек так устроен — он хочет знать! И тяга к знаю, как правило, гораздо выше тяги к познанию ведь знание — это вещь нужная, она ближе к телу. А познание — вещь важная, она всегда будет висеть над человеком, как святой нимб — только чтобы осознать это, нужен хороший учитель. У богатого познанием человека меньше вопросов относительно нужного. Нет, не потому что он все знает, догадывается или анализирует. Просто для него большинство знаний, к которому сегодня многие питают неподдельный интерес — не имеют значения: это вода, она уйдет рано или поздно сквозь песок. Чем больше образован человек, чем больше он познал — тем больше он думает. Мысли человека материальны. Они не могут долго сидеть взаперти, и они обязательно вырвутся наружу, пусть даже уже после его смерти — шлейфом из найденных в тайнике дневников или несожженных рукописей. Поэтому думать надо осторожно — неизвестно к насколько образованному человеку в далеком будущем попадут ваши записи, если вы их делаете.

Есть один удивительный парадокс. С одной стороны, люди, поколения, с течением времени, развиваясь и совершенствуясь, должны умнеть, в виду чего на наших древних предков мы, по идее, должны были бы смотреть «с высока». Однако, читая какие-нибудь древние манускрипты, мы всегда поражаемся мудрости предков и берем ее на вооружение, как незыблемое правило. Всякий раз, окунаясь в историю, мы наполняемся уверенностью, что жившие до нас были и совершеннее нас, и умнее. Именно это впечатление подчас создает не обустроенность нашей жизни, несовершенство власти, в целом создает иллюзию регресса, рождает новых крикунов-лидеров, и заставляет бороться. Многие общества (или даже государства) выработали механизм защиты от такого странного эффекта — они опустили вопрос образованности общества и отдельного индивидуума, поставив на первый план вопрос его квалификации. То есть, в большинстве современных развитых обществ, важно не образование человека, а его квалифицированность, то есть наличие специальных навыков и знаний, необходимых для выполнения своих профессиональных обязанностей, как способ зарабатывания себе на хлеб. Такой запрос государства совпал с техническими возможностями человека. Ведь с каждым днем, с каждым годом, человечество накапливает все больше и больше знаний, усваивать которые основной части населения все труднее — мозг, которым люди так и не научились пользоваться, просто не справляется. Поэтому человек, который еще вчера хотел знать, как можно больше, сегодня оставляет место в своей голове только для необходимых для его непосредственной деятельности знаний. Конан Дойль давно уже говорил об этом словами своего главного героя, Шерлока Холмса: «Голова человека похожа на чердак, на который он тащит весь хлам, который ему жалко выкинуть». Герой Конан Дойля — легендарный сыщик — обладатель строго систематизированных знаний, необходимых ему в его профессиональной деятельности. А разноплановость его навыков следует напрямую от неоднородности его деятельности, и ни в коем случае, не наоборот. Надо сказать, что именно знание, в дополнение ко всем его парадоксам, является самым грозным оружием, способным стереть с лица Земли все человечество.

Дело в том, что знания, которые составляют понятие «квалификация» не несут за собой моральных аспектов их использования. Поэтому образованность, то есть владение так называемыми общими знаниями является основой совершенствования морали общества. Мораль можно сколько угодно внушать и пропагандировать, но она никогда не приживется, если объект внушения будет к этому не подготовлен. Это все равно, что класть асфальт прямо на землю, на неподготовленную площадку или пытаться посеять урожай, не разрыхлив для этого поле. Мы сегодня живем с завидной регулярностью становясь свидетелями исторических событий, доказывающих, что разрушительная способность квалификационных знаний без наличия образованности, действует разрушительно и начинает потихоньку, но планомерно, рушить мир. Особенно, это явно в демократических обществах. Действительно, управлять плохо образованной толпой, пусть и достаточно квалифицированной, гораздо проще — такая толпа внушаема, ей легко подсадить любую, даже самую немыслимую идеологию. Вакуум, выражающийся в возникновении вопросов, на которые нет определенных ответов или нет их в принципе, легко заполняется. Так недостаточное количество миссионеров и попрание религиозных ценностей при освоении Дикого Запала на заре становления американского общества создали вакуум в его сознании в части религиозной потребности, который был заполнен достаточно странным учением мормонов со семи атрибутами религии книги, но с невероятным количеством исторических противоречий и несоответствий, даже внутри самой идеи. Однако, церковь мормонов является весьма богатой и необоснованно для церкви закрытой организации. Но, при этом, учение мормонов, настолько не состоятельно, что даже не заслуживает пристального внимания науки религиоведения. Примечателен один факт из моей личной жизни: мой преподаватель французского языка, парижанин зимбабвийского происхождения, по совместительству являлся служителем церкви мормонов. Меня поражали его интерпретации вещей, происходящих в России, объяснять которые ему было почти бесполезно, точнее бесперспективно — ведь он нес знания в свою аудиторию, а значит, следил за своими собственными убежденностями (убеждениями это назвать сложно). Так, ему было очень сложно объяснить, что купание на Крещение — это именно православная христианская традиция, уходящая корнями в иудаизм, как окунание в микву. Мне не удалось ему ничего доказать, он так и остался верен своей убежденности, что это языческий пережиток русского народа. Но, больше меня поразило другое — отсутствие теологической основы. Для него было почти открытием, что Ближний Восток является Родиной трех основных религий планеты. Конечно, нельзя судить по единичному случаю. Но, тем не менее, факт остается фактом — появление подобных учений главным образом связано с тем, что общество не готово воспринимать сложные постулаты ввиду недостаточности уровня образования и отсутствия соответствующей миссии, заботящейся о разъяснении происходящего. Все эти учения идут по пути упрощения понимания происходящих вещей и популяризации ритуалов. Так использование джаза при богослужении у евангельских христиан — это абсолютный аспект популяризации богослужения, который, возможно, оправдан с учетом привлекаемой к нему аудитории, такой, как обращенные хиппи, например. Таким образом, евангельские христиане или евангелики, фактически, доказывают влияние образования на внушаемость человека, ведь в своих богослужениях они используют те методы и те знания, которые хорошо ложатся именно на данную конкретную почву — они учитывают степень образованности и подготовленности аудитории. Говоря проще, они говорят с прихожанами на понятном им языке, а все, что требуется от прихожан — это слушать, даже читать что-то необязательно, не говоря уже о необходимости соблюдения ритуальных вещей (постов, например) — главное, верить! Следует констатировать факт, что сегодня человечество столкнулось с объективным явлением расхождения баланса уровня квалификации и образованности, которое, очевидно, будет влиять в обозримом будущем на политические и экономические процессы. И такое явление требует своего специального термина. Назовем его — Баланс Приобретенных Знаний — БПЗ. Ну раз есть баланс, то должна быть какая-то методика его расчета. Я бы предложил в основу такой методики положить соотношение наличия в том или ином обществе исторических знаний. Дело в том, что любое знание — субъективно. Любое, но не историческое. Историю можно интерпретировать и переиначивать, можно даже стереть из памяти некоторые события, но реально нельзя изменить ход времени и влияния истории на развития государств и общественных течений. В настоящее время, тем не менее, существует два вида исторических знаний — реальная история и детерминистическая история. К детерминистической истории, например, относятся учебники советских школ, в частности, по новой и новейшей истории, а также, девтерномист (книги еврейского канона) и Евангелие. Другими словами, детерминистическая история — это история, которая написана под влиянием тех или иных конъюнктурных процессов текущего момента и ставшая объектом убежденности общества. Конечно, расчет коэффициента БПЗ весьма условен, но показателен. Возьмем диапазон от 0 до 2. Так, при значении БПЗ — 0, будет означать, что в обществе отсутствуют реальные исторические знания, а при значении БПЗ — 2 — отсутствуют знания детерминистической истории. Думаю, что экстремальные значения БПЗ — недосягаемы. Соответственно, может наблюдаться и рост или падение БПЗ, то есть динамика его изменения. Для чего это нужно? Уверен, что в скором будущем, этот показатель можно будет учитывать при принятии решений для стабилизации общества. Правда, наверное, обратный процесс тоже возможен — дестабилизация.

Конечно, следовало бы учитывать, насколько свободно общество. Принято считать, что общество демократического государства — наиболее свободно думать и принимать решения. А сама демократия — наиболее совершенная форма общественного устройства. Так не считал Аристотель — один из основоположников философии государства. В действительности Аристотель считал монархию наиболее совершенным устройством, но при условии, что монарх живет чаяниями своих подданых, и он сам же говорил, что это — утопия, а поэтому демократия является предпочтительней. Но мы живем не при Аристотеле и знаем про еще одну безусловную утопию. Полное взаимопонимание внутри общества — это утопия. А при наличии достижений в области пиар-технологий и нейролингвистического программирования, «достижения» демократии превратились в ее слабые места, что саму суть демократии сводит не «нет». Ярким тому примером является лидер белорусской оппозиции — Тихановская, которая сама пишет о том, что она уже собиралась выходить на работу в качестве учителя и тут, внезапно, у нее сложилась политическая карьера. О столь стремительном взлете популярности Лейб Бронштейн (он же Лев Давидович Троцкий) не мог и мечтать — ему бы сегодня не пришлось становиться Троцким — псевдоним, который он взял от реальной фамилии старшего надзирателя одесской тюрьмы. Поэтому, думаю, в современных условиях данный фактор можно не учитывать.

БПЗ влияет еще на один важный аспект — историческую память общества. В последнее время наблюдается очень короткая память, являющаяся причиной тому, что общество, с достаточно частой периодичностью, наступает на одни и те же грабли. При этом речь не идет даже о чьем-то соседнем смежном опыте — мы не помним сами себя. Еще вчера (по историческим меркам — это вчера), мы ходили в магазин по визитным карточкам, а сегодня, при полном изобилии, мы говорим о том, что страна доведена до отчаяния. Конечно же это технология, помноженная на усталость металла власти. Уверенная в себе власть не считает необходимым что-то объяснять, в виду чего образуется тот самый вакуум, о котором сказано выше. Заполниться он может в этих обстоятельствах и при низком БПЗ абсолютом непредсказуемым, а порой, даже опасным содержимым, деструктивный потенциал которого может сказаться через многие годы в будущем.

Короткая историческая память позволила провести целую цепь, так называемых цветных революций на постсоветском пространстве. Формированию эффекта короткой памяти предшествовала работа по переписыванию истории, выразившуюся в школьных реформах, проводимых в странах бывшего СССР, переписывании школьных учебников. Таким образом, мы видим налицо все признаки идеологических диверсий, к которым, как оказалось, авторитарные формы правления более устойчивы. И вопрос не только в личности, но и в отношении. В Белорусском сценарии мне бросилась в глаза одна интересная деталь — реакция населения на реакцию власти. О ней почему-то никто не подумал. Мне есть с чем сравнивать даже на собственном примере. В августе 1991-го года я, среди многих занимал оборону на ступенях центрального входа в Белый Дом правительства России (тогда — РСФСР). Мы стояли и были готовы умереть. Мы почти не сомневались, что нас будут штурмовать, а в этом случае, шансов у нас никаких. Мы готовились к обороне, нам раздали противогазы, но все это — мы это отчетливо понимали — не спасет нас от реального штурма, а особенно тех, кто сидел у главного входа. Вселяли немного уверенности перешедшие на нашу сторону танки в количестве пяти единиц, стоявших перед нами. Но, если бы нас начали штурмовать — это делали бы профессионалы. В феврале 2014-го года я прошелся по Майдану во время объявленного перемирия (странное явление в условиях гражданского противостояния). Я искал ответ на тот же вопрос, на что готово общество, внутри баррикадных позиций. Киевляне готовились к обороне, разрезая пополам вдоль двухсотлитровые бочки, делая из них железные щиты. В Минске же, народ явно не был готов к серьезному отпору со стороны власти, в последствие жалуясь на полученные синяки. Последнее событие, произошедшее в Вашингтоне заслуживает особого внимания. Если смотреть со стороны Трампа, то глупее ничего и быть не может, как призвать людей штурмовать Капитолий. Штурм — это в принципе атрибут государственного переворота. Не думаю и не верю, что Трамп хотел его осуществить. Президенты в США, в отличие от любой другой страны представляют интересы конкретных бизнес-кругов. Никакое военно-промышленное лобби, чьим ставленником являлся Трамп, не захочет кардинальных перемен во внутренней политике США, потому что любые перемены — это кризис, особенно для промышленников. Наоборот, они будут стараться сохранить действующий статус-кво до последнего. Трамп действующий порядок не олицетворял, чтобы за него держаться. Штурм Капитолия оказался на руку Байдену, ровно как в свое время Корниловское выступление принесло историческую пользу большевикам. Следуя римской логике «ищи кому выгодно», а также, учитывая, что именно Байден упражнялся в этих технологиях на Украине, создается впечатление, что именно Байден был тайным режиссёром данного действа. «И все тайное станет явным» (Евангелие от Иуды Фомы), «Ничто не скроется от глаз Аллаха» (Коран, Сура 3) — если это так, то это обязательно вылезет наружу чем-то подобным в период его президенства. Байден представляет интересы финансовых кругов, которым санкции, как кость в горле, но разворачивать политику вдруг не получится. Поэтому, как мне кажется, мы станем свидетелями новых очагов нестабильности и, скорее всего, в весьма нестандартных местах. Как вариант: вновь что-то может произойти в Турции или Иране, снова полыхнут какие-нибудь нефтепромыслы, только теперь, например, в Нигерии или Анголе.

Существуют ли способы противостояния этим технологиям. Несомненно: к любому замку есть ключ. Но, следует понимать, что технологии эти положены на благодатную почву, которая готовилась много лет. Поэтому не стоит обольщаться, мгновенного решения точно нет. Эти технологии в принципе работать не будут, если значение БПЗ будет больше единицы. Все усилия наших идеологических противников до сего момента были направлены именно на его снижение. Повышая уровень образованности внутри страны, мы можем создать устойчивое общество. Устойчивое почти к любым идеологическим кризисам, потому что любой кризис берет человека за «нужное». А образованный человек о нужном не думает — он думает о важном! А это еще и не все президенты понимают. Кроме того, практику исторических обществ надо распространять на международный, интернациональный уровень. То, что попечителем исторического общества является Министр Обороны — это нормально. Так было и в Российской Империи. Но знает ли российский танкист, участвующий в танковом биатлоне, что такое SWAPO? А ангольский танкист наверняка знает, что такое КПСС, но не знает, что российский танкист — татарин и мусульманин. Знание друг друга облегчает понимание. Яркий пример такого непонимания — это русские и поляки: и те, и другие знают друг о друге весьма посредственные неглубокие вещи, каждый со своей идеологической колокольни. Необходимо, создавать международные исторические общества, ставящие своей целью подачу объективной исторической информации и недопущения ее идеологической трактовки — пришла пора унификации истории. Да, всю историю унифицировать невозможно, она изначально писалась, например, сквозь, церковную цензуру. Но мы может, хотя бы объединить исторический опыт 20-го века, века, в котором человечество шагнуло далеко вперед. Страны не боялись начинать масштабную войну ни в 18-м, ни 19-м веках. В начале и середине 20-го века, государства также такого страха не испытывали. Но уже во второй половине 20-го века масштабная война могла оказаться концом всего человечества. И вполне в наших силах всемирную историю, скажем, начиная с 1 января 1900 года, обобщить, унифицировать. Чтобы у будущих поколений больше не возникало споров, кто был первым: армяне в Арцахе или азербайджанцы в Карабахе. Сама постановка вопроса глупа, а из-за нее гибнут люди. Поэтому необходимость реформирования подхода к исторической науке — это вопрос сохранения человеческих жизней наших детей, наших внуков и правнуков.

Радостев Игорь

Публицист, персональный автор спецпроекта «ЭКСПЕРТ» издательского дома «Момент Истины».